Звук был таким чистым, что возникло подозрение, не прячется ли Юлия Ивановна у него под столом.
– Какие штатные единицы свободны? – поинтересовался Мироян.
– На сто двадцать и на сто шестьдесят.
– Закройте на сто двадцать. К вам сейчас подойдет… – он запнулся и заглянул в мое направление, – товарищ Рамакаев. Оформите его в отдел водопровода начальником шестой насосной станции.
Он раздавил окурок в пепельнице и стряхнул пепел с пиджака.
– Это хорошая станция.
Глаза навыкате снова уставились в одну, ему видимую точку у меня на груди.
– Хорошая станция, которая немного запущена. Так, самую малость. Но ты будешь там хозяином и приведешь ее в порядок. Можешь выписать в техотделе журналы, как это делаю я. У тебя будет достаточно средств, чтобы превратить ее в конфетку. Ступай к Юлии Ивановне. И, если успеешь, познакомься со своим начальником.
Я поднялся, взял диплом и направление и пошел к двери.
– Увидишь в приемной главного инженера – передай, пусть зайдет ко мне, – сказал Мироян у меня за спиной.
В отделе кадров Юлия Ивановна сказала:
– Вам понравился Георгий Аршакович? Нет, вы заметили, какой это тонкий и обаятельный человек?
– О, несомненно, – сказал я.
Она замолчала. Потом сказала:
– Если вы нуждаетесь в общежитии….
– Благодарю вас, я уже снял квартиру, – ответил я.
Она заполнила карточку, я расписался в двух местах, заплатил пятьдесят копеек за трудовую книжку, забрал паспорт и вышел в коридор.
Небо было серым и бесформенным, как намокшая вата. Некоторое время я разглядывал его в окно, потом закурил и, почувствовав странный привкус во рту, вспомнил, что еще не завтракал. Хорошо еще, что я вчера истратил сорок минут в парикмахерской, иначе муж Саша и жена Аня попросту не впустили бы меня на порог.
Искать квартиру в таком городе – дело непростое и, я бы сказал, кропотливое, особенно в это время года, накануне зимы. Три года назад я уже хлебнул того, что мне причиталось, с той лишь разницей, что тогда зима была в самом разгаре, а опытом в делах такого рода я не располагал. Расклеив объявления на фанерных щитах и фонарных столбах, я отправился на поиски, бесконечные, как степная дорога. Часов с шести вечера, когда снег на улицах превращался в грязное месиво, а фосфорически мерцавший неоновый свет фонарей и витрин выстилал тротуары мертвенно-голубыми пятнами, я брел по городу и останавливался возле домов с приглянувшимся мне фасадом. Отыскав первый подъезд, я поднимался на самый верх в чистеньком чешском лифте, а потом спускался вниз пешком, нажимая в строгом порядке кнопки звонков, будто проводил опрос общественного мнения.