Возле фантаста возвышался длинный худой человек в черном пиджаке. Это был представитель издательства, которое выпускало произведения Сергеева. Взъерошив брови на и без того хмуром лице, он следил, чтобы читатели подходили к Сергееву по очереди и не утомляли его лишними расспросами.
Закончив изучение Барбизонской школы, Антохин тоже попытался разглядеть Сергеева. Но у Макса катастрофически не хватало роста. В отчаянии он даже несколько раз подпрыгнул, но смог увидеть только бровастое лицо представителя, который немедленно погрозил ему длинным пальцем. Антохин перестал скакать и, побледнев, прошептал:
– У меня же Сергеевской книги нет! Ай уил нот сафферит![7]
Он сдавил голову ладонями и сел на корточки, привлекая своим странным поведением внимание очереди.
– Прекрати кривляться! – сказала Ира, не меняя выражения лица. – Магазин набит книгами Сергеева!
– У меня денег нет! – Антохин воздел лицо к мозаичным рабочим и крестьянам. – Господи! За что ты меня наказываешь!
Он попытался встать на колени, но Ира схватила его за шкирку и, улыбаясь людям позади, чтобы они не вздумали вызвать охрану, вернула одноклассника в вертикальное положение.
– Чтоб я еще с тобой куда-то пошла! – она сунула в руки обалдевшего от горя Антохина двести рублей. – Чтоб завтра отдал.
– В двойном размере! – возрадовался Антохин, восставая их праха. – Сенкью![8] Мерси![9] Мадлоб![10]
Вихляясь в суставах, как жеребенок, он поскакал к полкам с романами Сергеева. Придирчиво осмотрев их, Антохин выбрал книгу в синей суперобложке и вернулся к Ире.
– «Лучи» проклятые поклонники раскупили! – проскрежетал он зубами. – Пришлось взять «Невидимые битвы».
– Да ты же сам поклонник, – парировала Ира.
– Конечно. Ит из[11] самокритика.
Многоголовая змея-очередь потихоньку ползла в направлении стола со сливовой скатертью. Не прошло и пятнадцати минут, как Ира с грохочущим сердцем оказалась перед Сергеевым. Фантаст взглянул на нее из-под бровей-одуванчиков, взял книгу и раскрыл на титульном листе.
– Для кого надписать? – спросил он, схватывая ручку поудобнее.
– Для меня, – ответила Ира, кусая от волнения губы.
Сергеев оторвал глаза от титульного листа и с удивлением посмотрел на юную поклонницу.
– Ой! – Ира стала приглаживать волосы, в чем не было никакой необходимости. – Экскьюз ми… то есть, простите. Я волнуюсь.