Отец прошел в комнату и сел на подоконник напротив. Над башнями замка уже прочертил свои малиновые контуры рассвет. Ветер трепал полы расстегнутой рубашки и, казалось, раздувал боль в груди, как угли в костре. И ведь это только начало… Боль станет только сильнее. И желание причинять боль в ответ — тоже.
— Не давай мне надежд, — попросил я глухо.
Отец пристально посмотрел мне в глаза:
— Поговори с Дженной.
— Не давай. Мне. Надежд, — жестко отчеканил я. — Я — не тот. И ты это знаешь.
— Я только знаю, что ты — не я. И что выбор твой правильный.
— Она бы не сбежала…
— Ты знаешь Мальву лучше всех. Не понимаешь, почему сбежала?
Я только стиснул зубы и отвел взгляд. Сердце ударилось о ребра впервые за многие часы. Только зря.
— Ей не подходит это все, — обвел я взглядом комнату. — Она другая. Свободная. И пути у нас разные. Я всегда это знал.
— Ты очень серьезно относишься к своим обязанностям, сын, — сурово начал отец. — Я гордился этим и был рад тому, как успешен ты в любом начинании и каким помощником мне стал. Но ты не нашел помощников себе. Тебя некому удержать.
— Разве? — удивился я искренне.
— Да. Ты провел весь вчерашний вечер, демонстрируя Мальве, как важен для тебя твой народ. И это похвально. Но ты не показал ей, как важна тебе она.
— Я показывал ей это всегда, — возразил я.
— Ты показывал ей, что достоин ее как Повелитель. Но для Мальвы стал недосягаемым. Раньше она узнавала в тебе того мальчика, с которым дружила с детства, а вчера не узнала.
— Мы меняемся — это нормально, — отстраненно заметил я. — Для меня важно быть достойным тебя Повелителем. Я всегда хотел, чтобы ты мог на меня положиться.
— А как же ты? — перебил он.
Перед глазами снова встала Мальва — в платье, облепившем ее стройные ноги в фонтане. Горло обожгло новой вспышкой боли, и я задохнулся. Сердце перестало стучать снова.
— Я дам Мальве свободу. — Вышло тихо и хрипло. — Если она не хочет быть рядом — это ее выбор. Я просто буду его уважать.
— Просто? — пытливо вздернул он бровь.
— Я не могу быть кем-то другим, отец.
— Помнишь, как я однажды стал человеком? — вдруг спросил он.
Я кивнул.
— Помнишь почему?
— Ты спасал семью своей избранной ценой силы и едва ли не жизни.
— Повелитель — это не только тот, кто может достойно править.
— Но сначала мне нужно научиться достойно править, — отрезал я. — Прости.