Банальный у меня «Идеал». Но недостижимый уж точно. И горько каждый раз от этой мысли, потому что хочется быть уверенной в том, что игра (то есть, сама жизнь) стоит свеч. Что жизнь может стать такой, какой на моем незримом посторонним слайде.
«Мой опекун говорил: «Мы здесь для того, чтобы быть счастливыми, Кэндис. Позволь себе все, о чем ты мечтала, и Вселенная даст тебе это. Позволь, откинув все страхи и сомнения.
— Кто такая Вселенная? Что значит «позволить себе»? — я всегда слушала его с открытым ртом, и задавала много глупых вопросов. И, конечно, я не понимала многих его ответов, и его слов, сказанных слегка задумчивым тоном.
— Я имею в виду, иметь намерение, Кэндис. Вселенная… это место, где есть все. И где нет ничего. Но я больше склоняюсь ко второму варианту.»
Легко сказать, Руфус, «позволить себе».
Макколэй не мой родственник, не близкий мне человек, он лишь тот, кто все это время проводил эксперименты над моим сознанием и телом, и, кажется, добился того, чего хотел — я начала медленно сходить с ума.
Но куда хуже то, что сейчас меня ломает изнутри, стоит лишь вспомнить холодный взгляд зеленых глаз, что даже в воспоминаниях затягивают в свой колдовской омут, заманивая в черную дыру, его бездну.
Он что-то сломал во мне, испортил.
Искусным движением рук злой гений буквально «вскрыл» меня и «настроил» струны моей души под себя, словно я — робот, которого можно запрограммировать так, как ему вздумается, соединив необходимые проводки, нервные окончания. Только он не ожидал того, что я могу и током ударить… в ответ.
То, что Макколэй сделал со мной, действительно похоже на искусственную установку почти сверхъестественной связи. Когда волей-неволей воспринимаешь человека, не как отдельное существо, а как часть своего организма. Каким бы он ни был, какую бы опасность в себе не таил…
Я почувствовала это всей кожей, каждым атомом изнывающего от переизбытка эмоций сердца, когда мы были в Хранилище.
Я пытаюсь его изгнать, оборвать эти узы, и выбраться из ментального шибари, которое невозможно увидеть — лишь почувствовать… но разве можно отвергать часть себя?
Все началось немного раньше, еще до Хранилища. Пришло время разобраться в клубке противоречивых чувств и вырваться из капкана необдуманных поступков.
Впервые я ощутила эту связь в ту ночь на Бали. Я проснулась в холодном поту, со скованным ледяными иглами сердцем… в ушах стучала кровь, но ее ток не заглушал других пугающих меня звуков. Сначала я подумала, что их издает дикий зверь, случайно забредший на территорию виллы, и лишь спустя несколько секунд поняла, что низкое рычание, сдерживаемые крики боли принадлежат Макколэю.