И самое страшное?
Это — норма.
Я сижу на циновке, сжимая кулаки. За окном — тёмное небо
Руконгая, где-то воют Пустые. Но тишина в доме пугает больше.
Потому что знаю: однажды эта тишина окончательно прервётся.
И мне нужно быть готовым.
Вопрос читателям: «Почему Сутра плохо помнит прошлую
жизнь?»
Глава 2. "Кровь на площади"
Пять лет.
Утренний Руконгай встретил меня привычным хаосом.
Крики торговцев, перебранка крестьян, пьяные шинигами, бредущие
из злачных кварталов в сторону своих казарм. Я научился различать
их по хаори и лицам еще до того, как освоил первые иероглифы.
Бандитские рожи и порванные хаори? Одиннадцатый отряд. Никогда
не отличались дисциплиной, зато всегда первыми пускали в ход
кулаки.
Холодные глаза и безупречные одежды? Шестой. Там, где появлялись
они, следом шли аресты и казни.
А вот этот...
Я прижался к стене, когда мимо прошел высокий мужчина с шрамом
через глаз. Его хаори было чище, чем у других, но на рукояти меча
виднелись засохшие капли крови.
Третий отряд.
Мать говорила, что с ними шутки плохи. Если одиннадцатые могут
просто избить за косой взгляд, то третьи сначала зададут вопросы. А
их вопросы всегда пахли кровью.
Внезапно толпу рассек визг.
— Опять! — прошептал кто-то за спиной.
На площади, у фонтана, лежало тело. Молодая женщина. Без
глаз.
— Культ Безликих...
Кто-то начал молиться. Кто-то поспешно ушел. А шинигами из
одиннадцатого лишь хмыкнули и потянулись к флягам.
Правило четвертое: Никогда не смотри слишком долго.
Я развернулся и зашагал прочь.
В тот же миг чья-то рука схватила меня за плечо.
— Ты чей, малец?
Голос хриплый, с перегаром. Одиннадцатый.
Правило второе: Не оскорбляй вооруженных людей.
Я медленно поднял глаза, делая лицо максимально тупым.
— Слуга Дома Касуми, господин.
Он скривился.
— Хех. Мелкие крысы хоть фамилии себе придумали.
Но руку убрал.
Я не стал убегать. Не стал дерзить. Просто поклонился и зашагал
дальше, чувствуя, как его взгляд прожигает спину.
Правило пятое: Даже если тебя унижают — ты уже победил. Потому
что жив.
Но где-то в глубине души, в том месте, где еще теплились
воспоминания о прошлой жизни, что-то злобно сжалось.
Когда-нибудь...
Ветер донес до меня очередной крик.
— Сутра! Где ты шляешься?! — резкий голос матери вырвал меня из
размышлений. Она стояла в воротах нашего квартала, бледная как мел.
"Беги домой! Сейчас же!"