Я злилась. Я ненавидела Корнеева, эту блондинку и саму себя. И дело было не в ревности, боже упаси! Проблема заключалась в том, что я не могла и слова поперек сказать этой компании, ибо банально боялась лишиться работы. Поэтом пришлось заткнуть свою гордость куда подальше и продолжать обслуживать Корнеева и его друзей.
Они сидели два с половиной часа, каждые пять минут подзывая меня, чтобы сделать заказ или попросить сделать музыку громче. А потом тише. А потом снова громче. На столе появилась вторая бутылка коньяка. Их смех становился громче, девушки все чаще выбегали покурить, а парни достаточно громко в их отсутствие обсуждали прелести и достоинства своих спутниц.
Именно в этот момент я увидела Корнеева в привычной для него среде. В окружении красивых, но глуповатых барышень, успешных мужчин, золотой молодежи, коей в нашем заведении всегда было более чем достаточно. Это был не тот приветливый и вежливый парень, которым он показал себя по приезду в Москву. И не тот галантный и заботливый романтик, который устроил для меня в свое время идеальный день рождения. Истинное лицо Марка вызывало отторжение и злость. Я как никогда поняла, какая пропасть разделяет нас с ним. И глупо надеяться, что когда-нибудь эта пропасть станет меньше.
И если бы сейчас Соня вновь предложила мне обратиться к Марку за помощью — я рассмеялась бы ей в лицо. К такому человеку не идут за помощью. Такие люди, как он, никогда ничего не сделают безвозмездно, без выгоды для себя.
Наконец Марк подозвал меня жестом и попросил счет. Я положила маленькую кожаную папку перед ним и ушла на кухню, не желая больше его видеть. Лишь спустя десять минут я вернулась, взглянула на деньги и негромко выругалась. Он снова оставил мне чаевые. Бумажка номиналом в пять тысяч рублей вызывающе багровела, лежа отдельно от других денег. Это было как плевок в душу. Он знал, что мне этого не нужно!
— Что же ты за мерзавец, Марк? — тихо процедила я, сгребая деньги в общую кучу и засовывая в карман своего фартука.
Мысленно пообещав парню мучительную смерть при встрече, я начала убирать со стола. Почему, каждый раз, когда я начинаю хотя бы капельку привязываться к Корнееву — он превращается в полный кусок дерьма?
«Иди к черту, Марк. И никогда оттуда не возвращайся!».
5. Глава 5
...безостановочное чувство одиночества.