— Я тоже скучал, — тихо сказал Влад, после того, как вытер губами крошечные слезинки в уголках моих глаз, которые возникли сами, от моего первого в жизни яркого оргазма, — Всю неделю думал о том, как украду тебя на всю ночь и буду любить, пока ты не запросишь пощады.
— А я всю неделю ждала, когда ты вернешься и подаришь мне эти минуты счастья, — уткнулась я носиком в его грудь. Провела рукой по его упругому животу, обрисовывая кубики, затем повторила этот путь губами.
— Не торопись, — перевернул Влад меня на спину, — Я хочу тебе еще кое-что показать, — хитро улыбнулся он, целуя мою грудь, живот и спускаясь к бедрам. Прошелся губами по внутренней стороне, кружа вокруг и лаская языком.
— Что? — выдохнула я и тут же забыла, как дышать. Его губы были там, ласкали, втягивали, посасывали, и я забыла обо всем, кто я, где я. Настолько острыми и интимными были движения его языка, что предыдущий оргазм просто утонул в мощном и новом. Настолько ярком, что я на мгновение, казалось, выпала из реальности. Пришла в себя, когда Влад уже вошел в меня, сильно, быстро и глубоко. И я кричала, извиваясь под ним, выгибалась дугой. Закусывая до боли губы, я хотела его так, что сводило сладкой болью низ живота, и я получала его, разрываясь на множество ярких искр и сгорая в пламени.
— Ты моя, — говорил Влад, срываясь, содрогаясь всем телом на мне.
— Твоя, — выдыхала я, удивляясь, почему еще жива и почему не умираю от таких ощущений, что наполнили мое тело.
Потом мы сидели на кровати и кормили друг друга разными деликатесами, что тоже закончилось яростным сексом, быстрым и жадным. Пили вино, слизывая капли с губ и превращаясь в голодных зверей, кусая и зализывая места легких укусов. Это было сумасшествие, полное погружение в тела и души. Мы растворились в этом чувстве и никак не могли разлепиться, словно склеенные и вросшие всеми клетками.
Я не помню, когда отключилась, проснулась под утро от новых ласк, нежных и томных, словно все происходило во сне. Я отдавалась Владу без остатка, раскрываясь перед ним не только душой и телом, но всем, что было во мне. Я любила его, каждым своим оголенным нервом, любила так, что становилось невыносимо от этого, хотела его зацеловать, съесть, привязать к себе навечно. И когда утром он разбудил меня, мягко целуя в губы и трогая легко грудь под одеялом, я уже не знала в каком мире я проснулась. Где у нас реальность и где граница той чувственности, которую он вызывал во мне. Которая заставляла меня отдаваться ему снова и снова, теряя себя.