— Мне все подходит, — упрямо стоит на своем Бахметов.
— Понимаю, ты думаешь, что здесь надолго не задержишься, — подававшись вперед, Захар упирается локтями в стол, не отводя алчного взгляда от Дамира. — Но, поверь, парень, мы здесь все так думали. Ты не горячись. Сколько тебе дали? Твой крутой адвокат, насколько я знаю, сторговался на восемь лет. С момента приговора ты сидишь только два месяца. Даже если потом будешь подавать на УДО, ты все равно должен просидеть минимум пять-шесть лет. Я же тебе предлагаю хорошую жизнь. Ты вчера получил свой приз. Понравился?
Дамир хранит гробовое молчание. Это борьба взглядов и характеров. И он не намерен уступать.
— По глазам вижу, что понравился, — со всезнающей ухмылкой кидает Захар. — А таких призов может быть много. Ты выйдешь отсюда не нищим зэком с гнилыми зубами, которого даже в охранники не возьмут на работу. Ты выйдешь богатым, парень. Срубишь бабла. Считай, что побывал в командировке.
— Долгая же командировка, — язвительно замечает Дамир.
— Уж на какую наворотил делов. Поверь, мои бойцы не остаются в обиде. Они живут здесь как короли. Мало в чем себе отказывают, и пользуются уважением. Не самый плохой вариант, правда?
— Захар, я вроде не дурак, — не ведется на сладкие речи Бахметов. Честно говоря, от этих обещаний даже я рот открыла. — Они живут неплохо, согласен. Пока живут, ты забыл добавить.
— Да ладно тебе! — легкомысленно отмахивается Захар. — Пару несчастных случаев не в счет. Пекарь уже в себя пришел. Знатно ты его вчера потрепал, но ничего. Жив и уже почти здоров. Да и ты на больного не смахиваешь. Ты подумай, Баха, подумай…
Больше эта тема не поднимается, но висит в воздухе весь остаток ужина. Мужчины обсуждают вчерашний бой, не забывая нахваливать Бахметова. Сам он изредка комментирует свои удары, но не выглядит особо прельщенным. Когда и эта тема исчерпана, наступает неловкая пауза.
Понятие не имею, что мной руководит, когда я, пользуясь образовавшейся тишиной, вдруг выпаливаю:
— Так когда все же закончится бунт?
И если до этого все были расслаблены, то после моего вопроса вдруг подбираются и напрягаются.
Проклятье! Ну зачем же я опять раскрыла свой рот?
Надо сказать, не одна я так думаю, потому что под столом на мое колено опускается тяжелая ладонь Бахметова. Он с предупреждением сжимает мою коленку, отчего я ерзаю, пытаясь скинуть наглую руку.