- Нет-нет, Амелия, это ужасная идея! Такая же ужасная, как сама моя тетя! Ты даже не представляешь, какая она сварливая…бабка, - причем «бабка» прозвучало чуть ли не как величайшее ругательство. – Она всем говорит только гадости! И если она что-то на свете и любит, то исключительно вино и чужие страдания!
- Я все же думаю, тебе она точно сочувствует, - возразила я. – Ведь кто, как не она, должна понимать, насколько неприятна подобная участь…
- О! – перебила Мильта. – Смотри! – указала на спешащего по дорожке лакея. Наверняка разыскивающего Савера. – Без сомнений, Эмер как раз привез тетю. И, как назло, мне тоже обязательно нужно идти ее приветствовать! Нет, ну почему, когда придумали этикет, не сделали поблажки для королевских семей?
- Потому, что именно вы – образец для всех.
Но она мой ответ пропустила мимо ушей, в нахлынувшей панике даже за руку меня схватила:
- Но ты же пойдешь к тетушке со мной? Пожалуйста! С тобой мне будет не так страшно!
- Конечно, пойду, - я ободряюще ей улыбнулась. - В конце концов, это моя обязанность – всегда быть рядом.
Заодно посмотрим, что тут за местная провидица такая… Вдруг все же в словах Мильты есть доля истины, и я вправду оказалась здесь не случайно. Но тогда, по неведомому пока замыслу богов, все вокруг – детали этой неведомой мозаики. И сварливая тетушка тоже.
Хотя вдруг Мильта драматизирует, и тетя Сибилла вовсе не такая уж и ужасная?..
Долго ждать не пришлось, за Мильтой тоже прискакал запыхавшийся лакей, чтобы доложить о прибытии тетушки. И если сама принцесса шла как на казнь, то лично мне было очень даже любопытно. И, каюсь, коварный план, что можно сыграть на сочувствии этой дамы к участи племянницы и так призвать ее в союзницы, нравился мне все больше и больше.
Ну да, признаю, Эмер, зараза такой, и умнее меня, и прозорливее. Одной мне этот крепкий орешек точно не по зубам. А их тетя, судя по рассказам Мильты, это такой носорог без тормозов, что проломит любые стены. Так что аккуратненько прощупываем почву насчет возможного содействия Сибиллы, а дальше уже принимаем решения…
Конечно, в воображении уже заранее нарисовался ее портрет. Тетушка, которая «на лицо ужасная, добрая, то есть, тьфу, простите, такая же ужасная внутри», в моих мыслях представала высокой сутулой дамой, с седыми волосами, собранными в тугой пучок, множеством морщин на лбу, так и повторяющих форму угрюмо сдвинутых бровей, колючим взглядом и недовольно сжатыми узкими губами. А еще обязательно вся в черном. Хотя я прекрасно знала, что нет ни одного монастыря, где официальным цветом считается именно черный, но тетушка Сибилла рисовалась мне именно в нем.