- Да. Все хорошо. Провалялся с головой. - Я направился дальше к
своему бараку. Жили шинигами в больших строениях казарменного типа.
И лишь некоторые, обычно начиная с офицерского состава могли себе
позволить отдельные дома. Которые располагались тут же, на
территории.
Но по пути пришлось заскочить к дежурному, отчитаться о своем
возвращении. Тот сделал запись в журнал, и я пошел дальше. Вообще
распорядок дня отряда отдавался полностью на усмотрение капитана, и
мог значительно меняться от отряда к отряду. На мой взгляд это было
чистым распиздяйством…
У нас же все выглядело так. Были дежурства, на которых нас
отправляли либо в руконгай, либо в мир живых, обычно на десять
дней. Так же были внутренние дежурства, вроде несения стражи в
самом городе, и наконец хозяйственные задания. Но их старались
скидывать на обслугу. А у нас, в одиннадцатом, так вообще царила
блатная атмосфера, и вымыть пол считалось чуть ли не признанием в
собственной никчемности. Не зря мы славились как полные отморозки,
которых не жалко кидать в пекло.
В свободные дни все бойцы были обязаны присутствовать на общей
тренировке, которая была с утра, после завтрака, и длилась четыре
часа. На ней мы получали удары палками от офицеров, которые
соревновались в том, кто сильнее нас отдубасит. А потом делились на
пары и дубасили друг друга. Как тренировочными мечами, так и в
рукопашку. Иногда сходились стенка на стенку, после чего у
четвертого отряда прибавлялось работы. И все. Наш капитан, Зараки
Кенпачи, присутствовал на тренировках по остаточному принципу.
Обычно он выходил на пару минут, окидывал нашу пару тысяч человек
нечитаемым взглядом, и бурчал что-то в духе.
- Ничтожные черви… - После чего уходил обратно бухать. Но
капитана здесь уважали и чуть ли не боготворили. Да и раз в месяц
он выходил против нас с деревянной палкой и отбирал несколько
десятков или сотен бойцов, которые начинали его рубить настоящими
мечами, погребая под своими телами. Но исход всегда был один. На
этом монстре не оставалась ни одной царапины, а все нападающие
через несколько минут валялись на земле. Никто в отряде, даже
напитывая свой меч ряцу, не мог поцарапать капитана. Возможно,
лейтенанты в шикае и могли это сделать. Но с ними он тренировался
отдельно.
Настоящим праздником были увольнительные. Своего рода отпуска
когда ты мог делать все что угодно. Их даже можно было копить, а
потом затребовать всем скопом и ничего не делать. В это время
шинигами мог быть где угодно.