- А что тогда стоишь и в небо смотришь? - он сам поднимает взгляд наверх. Всматривается.
Делаю два вдоха. Хочу спросить его. На языке вертятся вопросы.
- Та девушка в зале, которая была с вами… Она? - жена? Любовница? Кто? Боже, неужели я это хочу у него спросить? У меня нутро жжет только от мысли, что он опять несвободен, а смотрит в мою сторону. Нельзя же не понимать, что он хочет меня. Сильно. До ходящих желваком и крепких кулаков.
Он закусывает нижнюю губу и улыбается. Я как дура наблюдаю и хочу сама закусить его губу. Желание возникает внезапно и резко. Убираю руки за спину, чтобы ненароком это не повторить.
- Знакомая.
А как с ней трахаться, Ольшанский? Хорошо? А со мной как было?
- Оливкой вы ее так и не покормили. А она ждала.
Я украдкой следила за ними и ловила на себе жгучие взгляды Олега. Он так и не перестал смотреть за мной. От его взглядов становилось неуютно. Потому что я с другим мужчиной. Голая. А мышцы сводит от него. Мудака.
- Главное, что покормил тебя. Вкусно было? - провоцирует. Губы пылают. Он словно опять коснулся их и провел пальцем по границе. Облизываю и смотрю на Ольшанского.
Безумно хочется поцелуя. Короткого. Только касание. Легкое, но уверенное.
Даже привстала на носочки.
А потом вспомнила. Я стриптизерша, а он мой начальник. Он мой бывший любовник, а я простая девчонка из бара. У нас ничего общего и быть не может.
- Я больше люблю маслины.
И ты об этом должен был знать. Слова эти колят язык.
- Понял. В следующий раз будут маслины. У меня в кабинете.
- Что? - смотрю и не могу поверить. Его взгляд кажется сейчас очень тяжелым. Он давит на меня. Превращаюсь в щепку - сгорю, никто и не заметит.
Олег только улыбается. Скалится. Все-таки я вижу оскал. Улыбался он по-другому. Мягко и приятно.
Внутри закручивается ненависть, и начинает бить крупной дрожью. Он предлагает мне, стоп, приказывает, его тон приказной, подняться в следующий раз к нему в кабинет.
Злюсь. На него, на себя, на весь белый свет. Злость плещется в глазах. Олег видит это, потому что проникает глубоко в душу своими ореховыми глазами и пьет эту злобу. И она кажется ему вкусной. Как оливки, черт бы их побрал.
- Танцуешь ты кстати так себе, - нагло заявляет.
Отворачиваюсь. Дышу часто. Хочу вцепиться ему и выцарапать ореховые глаза. Чтобы уже и не смотрел ни на меня, ни на мой стриптиз.