- А ты что? - глупый вопрос, который задаю. Мне не нужен его ответ. Мне вообще ничего от него не нужно. Только, чтобы он ушел, отстал от меня или поискал другую.
- Ничего.
Его рука касается бедра. Дыхание останавливается. Жизненно важное, необходимое мне. Его руки влажные и холодные. Мне неприятно. Не могу представить, если он решит коснуться груди, или просто руки поведет вдоль бедра, до резинки трусов. Не выдержу.
- Пакость какую-нибудь сделаю, - и смеется. Дико так, как самое настоящее животное. Его смех раздражает.
Он выпивает залпом бокал пойла, который пахнет горечью. Рука остается на моем бедре. Не хочу этого. Просто терплю и снова мило улыбаюсь. Мне кажется, что улыбка выглядит милой, а в душе я скалюсь. Он сжимает слегка, не до боли. Глаза сверкают. Огонек в них такой опасный. Его улыбка становится наглой.
- Пойдем в приват. А? Станцуешь мне.
Он уставился на мою грудь, которую сейчас не прикрыть. Нельзя так делать. А руки так и тянуться к ней. Хочу защитить себя и свое тело. Выходит скверно. Я, получается, очень странная и неправильная стриптизерша.
Молча встаю и направляюсь в маленькую комнату. Она тоже в красных тонах. Свет направлен на небольшое возвышение с шестом. Небольшой диванчик и столик с тревожной кнопкой. Именно она и удерживает меня. Я знаю, что в любой момент кто-то придет ко мне на помощь.
- Уютненько.
Ни черта. Так и хочется высказать ему это. Здесь паршиво.
- Присаживайся, - говорю мягко. А внутри зреет протест. Я правда не знаю, сколько так продержусь. Во мне пару коктейлей и только сейчас я начала чувствовать некое подобие опьянения. Ноги слегка заплетаются, как бы не упасть. Но легкости и беспечности нет и в помине. Где эта пресловутая открытость и беззаботность, что бывает после нескольких бокалов спиртного? Может, я какая-то неправильная?
Иду к возвышению. Танцую. А в душе горю на самом ярком и опасном огне. Извиваюсь у шеста, смотрю на него, словно он Бог: красивый, желанный. Играю. По-другому никак.
Я даже позволила себе чуть больше. Подошла к нему и водила руками по его телу. Заставила себя, переступила.
Мучение заканчивается через пять минут. У меня в руках пять тысяч. На большее он не раскошелился. Мерзавец. Ненавижу. Эта ненависть читается во взгляде, уверена. Но он молчит. Молча проходит к своему столику и высматривает другую. Ему нужно разнообразие. Мое тело он уже изучил. Могу поспорить, в мыслях делал со мной невообразимые вещи. Я видела это у него во взгляде, читала в словах.