Моему отцу стоит отдать должное: если он решит кому-то устроить персональный ад, он его устроит по первому классу. С котлами, огненной лавой, шантажом, пытками и адским рёвом вдогонку. Иногда думаю, что его не на военные сборы по молодости забирали, а на экспресс-курс «Сам себе демон». Отец нигде не церемонится.
Дома с ролью младших чертей прекрасно справляются два моих братца, которые вечно орут, ноют, требуют своё, и приходится периодически уклоняться от летящего в твою сторону мяча, стрел или плюшевых злых птичек Angry Birds, зачем я только привёз их в подарок? Думаю, на табличке нашего семейного гнезда надо было написать не номер, а что-нибудь типа «Преисподняя Гринальди. Заходите, поджарим».
Только у Нади, моей мачехи, хватает спокойствия всё это пережить и не свихнуться. То ли у неё фильтры бронебойные, то ли слух плохой. Склоняюсь ко второму, потому что когда отец начинает орать, Надя и ухом не ведёт. И в это воскресенье так же, когда отец завёлся, хоть ничего и не предвещало…
А у меня зла на него не хватало! Ладно я, мне не привыкать. Всю жизнь живу под паровым катком, освоился и даже умудряюсь отбиваться. Но Катю в такое втягивать?! Она же ромашка совсем… На званом ужине у отца сидела, втягивала шею и уши прижимала, как испуганная кошка. Вот куда её в нашу крейзи фэмили без артподготовки и психоанализа?
Я-то думал, всё будет чинно, благородно, знакомство поближе, не как с сотрудницей, а с будущей невесткой. Улыбки, уси-пуси и прочая милота. Но нет же! Очередная коррида.
Честно говоря, мне и в голову прийти не могло, что отец взбеленится против нашей свадьбы. С чего бы? Вроде сам раскрыл карты, сам сказал, что Катя – дочь его погибшего друга юности, сам её родственникам позвонил. Кажется, сиди, радуйся: справедливость восстановлена, ностальгируй, фотки показывай из студенческого альбома. Правда, от него почти ничего не осталось – мама подпалила в сердцах, когда они разводились.
В общем, ни фотографий, ни праздника вчера не случилось. Забродили неведомые дрожжи, и чёрта снова вспучило.
– Не торопись! Проверь! Отложи! Уже дров наломал!
– Сам решу! – огрызался я и даже нападал.
По большей части, чтобы Катя видела: я на её стороне, на нашей! И мне всё равно, что там говорит отец. Пусть не пугается, нежная моя девочка. Ночью обнял её, притянул к себе, целуя. А она вся напряжённая.