— Но…— пытаюсь протестовать я, отталкивая навалившегося мужчину обеими руками. — Это недопустимо!
Страх накрывает меня с головой. Все происходящее вдруг предстает в ином свете и кажется мне грязным, порочным.
Если б он сейчас сделал мне больно!
Если б он посмел ударить, прикрикнуть!
Но он, словно ослепленный, падает на колени передо мной и покрывает поцелуями мои руки.
Высокомерный и властный, он поклоняется мне сейчас, тайно, стыдясь минутной слабости, таясь от своих людей, скрывая от них свои чувства ко мне.
Он бережно держит ладони и целует каждый палец, не скрывая своего восхищения. Даже ту ладонь, что оставила красный отпечаток на его лице, он бережно берет и целует, прикасаясь губами мягко и любовно.
И я стихаю, завороженная этим поклонением и обожанием, обращенными на меня.
— Я люблю тебя, — шепчет он, поднимая на меня взгляд своих прекрасных глаз. — Если б ты только знала, как много значишь для меня! Если б только могла понять!.. И если б только могла почувствовать, что я чувствую! Я на вершине блаженства. Ты — моя сбывшаяся мечта! Ты совершенство, ты…
От переполнявших его чувств он захлебывается, утыкается лицом в мои колени, продолжая лихорадочно покрывать поцелуями мое тело, теперь уже ноги.
И я не могу не поверить ему.
Желание обладать мной сквозит в каждом его движении. Его трясет, как в болезненной лихорадке, он с трудом держит себя в руках. Впервые вижу, чтобы мужчину желание переполняло настолько, что он переживает его как муку. Как пытку. Сгорая в этом чувстве, корчась, как на костре.
— Что же ты творишь со мной! — шепчет он сквозь сжатые зубы. — Что творишь!
Хотя я не шевелю и пальцем, чтобы разжечь в нем пожар желания.
Не выдерживая бушующих чувств, он набрасывается на меня, опрокидывая навзничь на сидение.
Его торопливые поцелуи обжигают мои губы, щеки, глаза, и я знаю, что сейчас произойдет, но не могу противиться. Его дикая, неконтролируемая страсть передалась и мне.
Словно падшая женщина, я срываю с него одежду и не противлюсь, когда его руки проникают под мою юбку и сжимают мои бедра.
Он гибко приникает ко мне, прижимается страждущим телом к горячему местечку меж моих ног, и со стоном вздрагивает.
Он все еще борется сам с собой.
Он не хочет, чтобы это произошло здесь и сейчас. Изо всех сих держится, но его влечение какое-то колдовское. Словно наваждение. Словно безумие. Словно самый сладкий грех, овладевшим им всецело.