– Достала уже эта Айрис, – сказал Эдди и пнул телевизор, стоявший на журнальном столике. Столик откатился, от чего шнур натянулся, выдернулся из розетки, и на некоторое время наступила полная тишина, нарушаемая лишь шлепками пластиковых карт друг о друга.
– Ха! Ты когда-нибудь научишься играть? – засмеялся Дэнни, выложив на стол последнюю карту из своих рук. Он ладонями пригладил свои длинные, достающие до худощавых плеч тёмные волнистые волосы назад. – Не расстраивайся, когда-нибудь ты должен выиграть, нельзя же всегда проёбывать, – широко улыбаясь, добавил он, демонстрируя белые зубы.
– Я уверен, ты опять применяешь свои штучки, – не совсем уверенно произнёс нахмуренный Эдди. Он правой рукой собирал карты со стола, придерживая указательным пальцем чёлку, чтобы она не закрывала левый глаз.
– Может, тебе твои волосы мешают сосредоточиться? – пошутил Дэнни. Его выразительные холодно-синие глаза заискрились. – Я никогда не использовал свои штучки, играя с тобой. Давай отстригу тебе чёлку?
– Я сейчас тебе яйца отстригу, – пригрозил Эд и швырнул колоду брату в лицо. Дэнни слегка оторвал ладонь от стола, заставив колоду остановиться в воздухе возле своего лба, и, перебирая пальцами, вернул её на место – в дешёвую пластиковую тумбочку, стоящую у старого перекошенного из-за сломанной ножки дивана.
Эдвард начал медленно водить указательным пальцем по своему шраму на шее, тянущемуся от уха до уха. Он получил его два года назад. Один из отсидевших в тюрьме совершенных посмел усомниться в его авторитете, за что был выгнан из банды. Он вернулся ночью, когда Эдвард был пьян, подошёл сзади, схватил парня за длинную чёлку и перерезал ему горло. Дэнни вовремя подоспел, обработав рану чудо-спреем. Бунтовщика раздели догола и повесили в парке на столбе. На груди вырезали ножом две большие буквы «Б». Письмо, висевшее на гвозде, который, в свою очередь, был забит прямо в висок, содержало следующие слова: «Совсем скоро каждый из зажравшихся своей властью, каждый, кто осмелился превознести себя выше остальных, познает нашу кару, как этот человек». Письмо, вполне очевидно для всех, предназначалось для Новой расы и для тех, кто им прислуживал. Эта выходка заставила всполошиться всех полицейских, и в особенности Айрис Гринн, обещавшую народу безопасность в своих воскресных речах. Их беспокоило и в то же время удивляло, как отморозки смогли повесить человека в центральном парке без свидетелей, без записи, запечатлевшей это зверство, и даже дроны с Острова, патрулирующие всю Надежду, не забили тревогу.