Он действительно был немолод, хоть рядом с Чанданом или Великим Мастером Четаной и показался бы чуть ли не юнцом. Честные шестьдесят или семьдесят лет. Едва ли больше. Солнце и горячие ветра пустыни прежде времени иссушили морщинистую кожу и сожгли ее разве что не дочерна, но подвижность и неожиданно зычный для такого маленького и тощего тела голос явно указывали, что на покой Афанди еще рано.
Чем-то он напоминал состарившегося Алладина из старого диснеевского мультика… похоже, одеждой – был бос, носил здоровенные бесформенные штаны из грязно-белой ткани и короткую жилетку из козьей шкуры прямо на голое тело. Голову Афанди покрывала крохотная круглая шапочка. Может, он и прятал под ней плешь, но по бокам черные с проседью волосы все еще росли густо… под стать им выглядели и кустистые брови.
Поначалу я принял старика за Безымянного – и только потом разглядел на поясе бронзовую искорку пряжки. Афанди явно не выглядел богатым торговцем – но впечатление производил скорее приятное. Как и его заведение. Древнее, пошарпанное, бедное – но все же аккуратно убранное, выметенное от вездесущего песка… и по-своему уютное, наполненное вкусными запахами мяса и каких-то трав.
– Твои подушки так же стары, как ты сам, Афанди, – усмехнулся я, не без удовольствия устраиваясь на застеленном полу. – Я ведь не ошибусь, если скажу, что между Таунгой и Шантипуром лишь голая пустыня и камни?
– Годы еще не покрыли серебром твою голову, путник, – усмехнулся Афанди, – но зато превратили в золото ее содержимое. Но разве я соврал тебе? Разве не могу я назвать свои подушки самыми мягкими оттого, что ты не отыщешь в пустыне других?
Похоже, старик нечасто принимал гостей – и явно настроился поболтать. Я не возражал: даже в такой глуши трактирщики и им подобные всегда знают самые последние слухи. И если уж Афанди видел здесь какой-нибудь отряд или хотя бы одинокого Владыку – наверняка тут же выложит… конечно же, если я пожелаю оставить в его карманах хотя бы пару чжу.
– Как скажешь, Афанди. – Я подтянул ноги, устраиваясь поудобнее. – Мне нет большого дела до того, куда сядет мой зад – но я хорошо заплачу, если ты накормишь меня.
– Боги милостивы к тебе, путник. – Афанди продемонстрировал два ряда неожиданно белых и крепких для его возраста и сословия зубов. – На рассвете я прирезал козленка. Будто кто-то подсказал, что сегодня у меня будет гость.