– Глупый, – сказала колдунья, но в её голосе не слышалось осуждения, – соединять может только любовь, ведь она сильнее смерти.
Ланцерей поднял голову и встретил мудрый взгляд старой женщины, в котором угадывалось сочувствие.
– Сильнее смерти? – переспросил он, боясь ослышаться.
Колдунья впервые улыбнулась.
– И жизнь, и смерть, и тело, и душа – всё подвластно любви… Но любви истинной, не такой, которая до последнего времени тлела в твоём сердце, Ланцерей. Готов ли ты к такой любви?
– О да! – воскликнул принц, но колдунья сдвинула брови:
– Ты хоть понимаешь, о каком чувстве я говорю?
Принц поднялся и расправил плечи.
– Да, – твёрдо повторил он. – Вы говорите о такой любви, которая жила в сердце Русалочки.
– Ну что ж, – задумчиво промолвила колдунья, – тогда ты готов к испытаниям.
– Как же мне вернуть Русалочку, мудрая женщина?!
– Сейчас ты ляжешь спать, принц, – она указала на лавку. – А утром мы решим, что тебе делать.
– А вы? Неужели вы ляжете на полу? – запротестовал Ланцерей.
– Обо мне не беспокойся, я буду молиться за тебя.
– Молиться? Молиться за меня? Всю ночь?!
– За тебя и за твою Русалочку, – ответила колдунья и брызнула в лицо принцу чем-то белым, похожим на молоко. – Спи!
Он уснул, едва лишь голова его коснулась деревянного изголовья, но так же быстро проснулся и открыл глаза. Однако в доме колдуньи за это время что-то изменилось. В стене напротив лавки, где лежал Ланцерей, теперь виднелась дверь, и мягкий, тёплый свет пробивался из-за неё. «Откуда она взялась? – подумал принц. – Я ведь точно знаю, что никакой двери там не было». Затем он вспомнил, что находится в гостях у колдуньи и потому удивляться ничему не стоит, а лучше встать и посмотреть, что скрывается за дверью, тем более что хозяйки нигде не видно.
Ланцерей толкнул дверь и замер на пороге, потрясённый увиденным, а затем сделал робкий шаг и оказался в самом величественном и прекрасном из соборов, какие ему доводилось видеть. Принц огляделся, поднял голову и подумал, что под этим куполом могли бы вольно летать орлы… И какой же ничтожно малой песчинкой был в этом божьем храме человек!..
Внезапно под сводами пустого собора зазвучала музыка – Ланцерею показалось, что заговорил не один, а множество органов, и у каждого был человеческий голос и человеческая душа…