Третий, надо же. А я и не заметил, когда Клава второй
взяла.
Секретная способность радовала, а вот вероятность в пятьдесят
процентов - не очень. Потому что упади монетка другой стороной, и
это заклинание меня бы испепелило или сделало еще что-нибудь не
очень приятное.
Тут скелеты окончательно поняли, что ловить им нечего, и
принялись драпать. Оставалось их не так много, голов сто - сто
пятьдесят, но отпускать их просто так никто не собирался. Поднявший
свой молот с земли Стас взревел раненным мамонтом и бросился
вдогонку, десяток селян с топорами побежали за ним, а я пошел
проведать нашего мага.
Федор был жив, но бледен и жалобно стонал. Я оказал ему первую
помощь, перетянув ногу выше раны. Артерия вроде не задета, иначе
крови было бы больше. С одной стороны, его было бы неплохо к
домашнему хилеру Кабана отвезти, с другой же стороны, бросать
самого Кабана посреди драки мне не хотелось.
По счастью, моральная дилемма разрешилась сама собой. Едва я
закончил с перевязкой, как система сообщила нам об окончании ивента
и соратники стали возвращаться из тьмы.
Стас плюхнулся за руль, дед Егор устроился на пассажирском
сиденье, а я остался сзади, чтобы оказывать Федору моральную
поддержку, и мы отправились домой.
Ворота послушно открылись от сигнала с пульта дистанционного
управления, Стас бросил машину прямо посреди дорожки и мы занесли
Федора в дом.
Женщины, разумеется, не спали.
Оксана ахнула и бросилась к водруженному на диван Федору, а
Зинаида Петровна вновь поджала губы и посмотрела на нас весьма
неодобрительно.
- Вижу, вы неплохо провели время, - сказала она - А мальчик
пострадал.
Интересно, в какой момент Федор из "незнакомого гопника"
превратился в "мальчика", и не смущает ли ее тот факт, что
"мальчику" уже глубоко за сорок?
Видимо, не смущает.
- Как же вы его не уберегли? - продолжала наезжать
она.
- Да там такой замес был, любому прилететь могло, - пытался
оправдываться Стас.
- Но тебе, однако ж, не прилетело. Я давно заметила, что тебе
никогда не прилетает, зато окружающие страдают постоянно.
- В следующей атаке обязательно сгорю, - пообещал Стас и пошел
умываться. .
Из рук склонившейся над Федором Оксаны вырывалось золотистое
свечение окутывающее всю фигуру сисадмины, отчего создавалось
неправильное впечатление, будто он уже помер и отправляется в рай.
Правда, для человека, покидающего юдоль страданий, он слишком
кряхтел и подвывал. Покидающие, на мой взгляд, должны быть более
умиротворенными, что ли.