Она разложила на столе остатки сендвичей, достала термос, чай в
котором уже остыл, конечно, но все еще оставался чаем, и с
удовольствием поужинала. От голода и усталости вкус нехитрой еды
был почти что божественным, и спать Петунья ложилась полностью
удовлетворенная: и желудочно, и эмоционально.
Раннему подъему поспособствовали три обстоятельства. Во-первых,
механическое чудовище, зовущееся будильником, которое Петунья по
старой привычке завела на шесть утра. Во-вторых, утренний холод,
просочившийся под несколько одеял и пальто сверху, согнал сладкий
сон, заставив Петунью недовольно ерзать в попытках согреться. И
в-третьих… когда Петунья осознала третью причину, то, не обращая
внимания на собачий холод в домике, пулей вылетела из-под одеяла и
поскорее уместилась на шикарном троне в маленькой комнатке. Она
терпела больше суток, с позавчера, когда села в дилижанс, и ее
мочевой пузырь больше не собирался выносить такие мучения.
Под бурное журчание Петунья пыталась сообразить, куда же ей
выносить горшок. Особенно, когда ей приспичит по большой нужде. А
если вдруг несварение? И как бороться с запахами, которые неизбежно
будут проникать в дом?
Лили как-то, посмеиваясь, поделилась с ней, что у волшебников до
недавнего времени не было канализации. Мол, они делали все свои
дела в ближайшем укромном углу, а потом просто уничтожали все следы
с помощью магии. Тогда Петунья только смутилась и, поджав губы,
сказала, что надеется, что ее сестра не скатится до такого
свинства. Но прямо сейчас она могла только мечтать об унитазе,
который сам собой избавляется от всего, что в него попало. И заодно
– очищает воздух от посторонних запахов.
Эх, возможно, идея переехать в эту глушь уже не была такой уж
хорошей. В конце концов, она приличная девушка, она имеет право на
нормальный санузел!
Однако же… привстав с сидушки, она почувствовала, как легкий
ветерок овеял ее ягодицы, а в комнатке вдруг запахло озоном.
Петунья вздрогнула, резко натянула трусы и одновременно отпрыгнула
от унитаза. И только потом заглянула внутрь, заранее сморщив нос.
Но нет. Белоснежный фаянс ночной вазы был девственно чист, как
будто не она только что осквернила его отходами своего организма. И
ни единого следа, ни пятнышка, ни капельки.
У нее непроизвольно вырвалось уважительное «ого», и она даже
поаплодировала тому кудеснику, который озаботился ее нуждами.
Наверняка это был мистер Кори. Нужно будет сказать ему спасибо, но
как-нибудь иносказательно, чтобы не поставить себя в неловкое
положение.