– Вам бы с таким разумом вождем ихним стать… – уважительно высказался дворник.
– В вожди себя не предлагают. Это не президентские выборы. Их народ выбирает.
– Ну дак пусть вас и выберут! У вас мудрость еще царской закалки!
– Оно и плохо. Не в почете сейчас царская закалка.
– Выберут вас, ей-богу, тьфу, выберут! – уверил дворник и допил остаток водки. Убрал бутылку и стаканы со стола и отдернул занавеску с образов.
– Пойду уж спать, – сказал слегка захмелевший, а оттого и покрасневший профессор.
– Заходите, с чем будет! – попрощался дворник и щелкнул задвижкой.
5
Новый день тоже начался с тумана. Был слегка прохладен и свеж и так же безлюден поутру. Мудренов пришел в артель первым. Сторож тыкнул ему в лицо карманным будильником, показывая пальцем на часовую стрелку, не добежавшую еще и до семи.
– Ничего, что рано, – раньше начну! – спокойно и вежливо сказал Агатангел Ильич.
– Ишь ты! Глухонемой, а говорит и понимает. Умный, видать, вроде начальника.
Мудренов встал за свой верстак, и рубанок в его руках задвигался так плавно и умело, словно смычок в руках у талантливого скрипача. За два часа он соорудил настоящее произведение искусства, оббил его черной материей, снял ботинки, примерил на себя, полежал чуток, поворочался, вылез довольный и, словно памятник на постамент, водрузил гроб на свой верстак.
6
Иван Магнитогорыч, закатив глаза и жуя кусок сала, размеренно листал пыльные страницы своей боевой памяти. Когда что-нибудь ценное для него возникало в голове, он откладывал сало, брал в руку огрызок карандаша и записывал это на куске промасленной оберточной бумаги. Наконец он закончил все сразу, завернул недоеденный кусок сала в исписанную бумагу, смел рукавом пиджака всякую отребь со стола на пол и вышел из квартиры. Трехдневная щетина придавала его лицу повышенную революционность и убежденность. Острый нос, худощавое лицо, узкие колющие глаза: такой человек мог быть и каторжником, и агентом охранки. Притом наверняка бы его воспринимали наоборот.
– Вы не скажете, где нынче штаб по борьбе с контрреволюцией? – твердым голосом спросил он у двух красноармейцев.
– А тебе, товарищ, что там надоть? Али контрреволюцию приглядел где? – ответил ему один, куривший какую-то траву, закрученную в газету «Утро России».
– Типографией царской от тебя несет! – невежливо бросил ему в лицо Магнитогорыч.