- Спасибо, Кирилл, - кивнул Сергей Иванович, также, как и она, наигранно улыбнувшись. - Ты абсолютно прав, Катя - моё самое главное счастье.
- Эх, я бы от такого счастья тоже не отказался, - поддакнул другой мужчина, постарше, с двусмысленной ухмылочкой.
Этого человека девушка тоже видела не раз и всегда считала более-менее адекватным, но, как известно, с кем поведёшься, от того и наберёшься, а в обществе Кирилла Лазарева вряд ли можно было набраться чего-то хорошего.
- Я одна такая на всём белом свете, - Трофимова, решив закосить под наивную и не понимающую намёков девицу, невинно похлопала ресницами. - Так что придётся вам искать такое счастье где-нибудь в другом месте.
И желательно даже в другой галактике, где таким гуманоидам было самое место.
- Не подскажешь, где именно это самое местечко находится, Катенька? - продолжал скалиться во все свои белоснежные виниры Лазарев.
Она хотела уже было выпалить резкое и грубое: "У тебя в ж*пе, сволочь!", но вовремя одумалась и сдержала язык за зубами. Вместо неё ответ решил держать Саша.
Своим фирменным ледяным Соловьёвским тоном, от которого всё вокруг покрывалось инеем, он коротко произнёс:
- Уже точно не здесь.
И всё внимание важных шишек мгновенно перешло на него.
15. 15. Катя
- Кирилл, Глеб, знакомьтесь, - Сергей Иванович положил руку на плечо Майора. - Один из моих лучших сотрудников - Александр Соловьёв.
Мужчины обменялись приветственными рукопожатиями и оценивающими взглядами, а Катя поняла, что сейчас лучшее время для того, чтобы уйти. В конце концов, она не железная, а слово не воробей. Ляпнет что-нибудь и проблем потом не оберётся. Поэтому, извинившись, девушка отошла в другую часть зала. Папа и Синеглазый синхронно кивнули, давая понять, что не имеют ничего против её решения оставить их с чинушами наедине, и, судя по изменившимся лицам Лазарева и его приспешников, продолжили разговор с ними в совершенно другом тоне сразу, как только она оказалась на достаточном расстоянии.
- А я надеялась, что не увижу его сегодня, - вздохнула Маша, когда Трофимова села рядом с ней.
Кроме них за столом поблизости никого больше не наблюдалось и они могли поговорить открыто, что не могло не радовать, так как Катю изнутри просто распирало от негодования и желания перемыть кое-кому противному косточки.