Почему красавчик уже второй раз изворачивался, не признавался – что он за существо?
– Еслена?
Дверь толкнули с другой стороны. Я отскочила, и на пороге появился взволнованный Макс. В последний раз я видела его таким, когда мы дрались с группой грамсов. Существа заманивают людей в лес и водят там кругами, лишая способности ориентироваться. Питаются энергией растерянности, страха, отчаяния. Водные грамсы затмевают рассудок моряков, не позволяя увидеть берег, маяк. Чем дольше жертва блуждает, чем больше теряет надежду выбраться, чем сильнее погружается в пучину отчаяния, тем вкуснее она становится.
Финальным аккордом грамсы выпивают ауру жертв до капли. И люди умирают от энергетического истощения. Пополняют статистику медицинских загадок, ловко прикрытых дежурной формулировкой «остановка сердца».
Грамсы отнюдь не одиночки. Селятся семьями, прирастают потомством. Вот именно этим себя и губят. Один-два грамса едят немного. Пятью-десятью пропавшими без вести, в полной глухомани, невдалеке от аномалий – немало развелось их в последнее время – никого не удивить в наши лихие времена. Но когда люди исчезают сотнями, даже правительство в тайне раскручивает расследование. Обычно следователи напарываются на кучу сверхъестественных явлений и малодушно отступают, ссылаясь на ужасы аномальных зон. Мигранты из параллельного мира как-то нарушили равновесие измерений. Теперь, что там, что тут, Бермудских треугольников больше, чем наснимали о них фильмов в дни моей молодости. Люди не видят аурных аномалий. Попадают туда – и совсем пропадают. Теряют память, рассудок, погибают, стареют не по дням, а по часам. Вариантов десятки, если не сотни. Индиго узнают «нехорошие места» при помощи своего аурного зрения. Фонтаны фиолетово-лиловой энергии бьют из аномалий во все стороны, завинчиваются в спирали и выстреливают гейзерами.
Аномалии – ворота в параллельный мир для индиго.
Так мы преследовали многих чудовищ. Те прыгали домой, рассчитывали на спасение, и находили смерть от наших рук.
– Еслена? – повторил Макс, вернув меня в реальность. Сколько минут я смотрела на него, не двигаясь и ни на что не реагируя?
– Что он с тобой сделал? Зачаровал? Загипнотизировал? – возмущение в голосе балетного перебивало тревогу. Ноздри Макса раздувались, густые темные брови сошлись над переносицей.