Рванув сначала к фиолетовой фигуре, я полоснул по ней белым
мечом и услышал за спиной радостный рёв белого великана. Рано
радуешься, ублюдок. Развернувшись, я метнул в него фиолетовый
клинок, представитель Порядка точно не ожидал такого, поэтому
пропустил удар.
— Значит так, ублюдки, слушайте меня внимательно, — я
остановился ровно посередине, — если хоть один из вас попробует еще
раз по мне ударить, я за себя не ручаюсь, поняли, твари?
— Ты хочешь служить этому отродью? — представитель Порядка как
ни в чём не бывало встал с земли и вынул из груди мой клинок, — ты
же полубог, ты плоть от плоти богов, как ты можешь так
говорить?
— Это только у вас служат, — представитель Хаоса не остался в
стороне, — Хаос велик, он дарует своим последователям свободу, ибо
только так можно получить настоящую верность. Или ты забыл, беляк,
как появились демоны? — хаосит расхохотался, а мне, честно говоря,
это всё начало надоедать.
Ну серьезно, частицы двух самых мощных стихий сидят тут и
спорят, у кого яйца крепче, а я вынужден все это слушать, оно мне
надо вообще?
— Так заткнулись нахрен оба! — в конце концов я не выдержал, — я
скажу это один раз, повторять не буду. Служить я не буду никому, ни
Порядку, ни Хаосу. И либо вы находите между собой общий язык, либо
я найду способ выжечь внутри себя обе ваши частицы. Возможно, это
меня убьет, но, если честно, уже похрен, — я усмехнулся, — вы
поняли? — я уставился на эту парочку, вот только отвечать они не
спешили.
Честно говоря, все это было экспромтом с моей стороны, хрен его
знает, что на самом деле случится, если я попробую уничтожить обе
частицы, может, мою душу вообще на части разорвет и я сдохну в
больших мучениях, а может, вообще ничего не будет. По крайней мере,
в своей прошлой жизни я ничего не слышал о тех, кто обладал бы
сразу двумя частицами, ведь это считалось невозможным.
— Хаос одарил тебя, — начал представитель Хаоса, — и он не
заберет свой подарок обратно. Если Порядок не хочет сосуществовать
с нами, он может уйти, ха-ха.
— Порядок не уйдет, — великан ударил себя кулаком в грудь, — но
я обязан предупредить тебя, Костас, две первородные стихии не то, с
чем можно шутить. Я останусь, но если ты не научишься с нами
работать, то сгоришь. Сгорит не только твое тело, но и твоя
бессмертная душа, ты готов к этому?