– Никак! – отрезала Кылына. – Идите на кладбище, сто метров прямо от входа, потом тринадцать шагов на север, и копайте. То, что вы отыщете, вам поможет!
– Но…
– Но вы же хотите помочь вашей дочери, – потеплел голос златовласки. – Мать защищает матерей. Идите. Следующий! – Не глядя скомандовала она и молниеносно исчезла в глубине дверного проема.
Посетительница продолжала стоять, тупо глядя на дверь. Брюнет, вдруг разом позабыв про Машу и Мишу, отложил онемевшую книгу и двинулся по направлению к кабинету.
И Маша увидела, как, проходя мимо остолбеневшей женщины, он быстро положил ладонь ей на глаза и прошептал:
– Забудь.
* * *
Кылына устало склонилась над столом и ловко нацарапала несколько слов в журнале для посетителей. Дверь скрипнула, впуская нового страдальца.
– Ваше направление и квитанцию об оплате, – деловито напомнила она, не поднимая головы от записей и привычно протягивая вперед требовательную руку.
На ее ладонь послушно легла какая-то бумага, смятая и подозрительно глянцевая и толстая, – на таких печатают не бланки, а дорогие книги и альбомы по искусству.
– А может, пришел твой черед платить по счетам? – тихо спросил мужской голос.
И рука ее глупо вздрогнула, а испуганный лист соскользнул с ладони и мягко опустился на пол…
Репродукция Матери Божьей с обреченным младенцем на коленях грустно глядела в потолок, скорбными расширенными глазами, словно заранее сострадая ее страшным мукам.
– Отец наш, не по праву я, стоящий слева, призываю суд над Ясною Киевицею, но… – ударил ее в грудь голос страшного гостя.
И стало больно.
Так больно, что боль вытеснила страх.
* * *
Маше показалось, что мужчина не пробыл в кабинете и минуты: вышел, едва лишь успел зайти, и, не взглянув на нее, исчез за поворотом коридора.
– Вы забыли! – позвала она его, протягивая вывернутые ладонями руки к забытой им книге, но ее оклик прозвучал слишком поздно.
Недочитанная страница «Дьяволиады» была заложена золотыми четками, и, машинально загнув край листа, Маша поднесла украшение к носу, разглядывая змею, прижимавшую зубами свой собственный хвост. Она бездумно поддела ногтем плоский нос рептилии: пасть раскрылась, хвост выпал. Застежка.
«Не четки», – поняла она, не разбиравшаяся ни в антиквариате, ни в степени благородства металлов.
Брюнет не возвращался.
«Передам вечером через папу, – здраво рассудила Ковалева, пристраивая украшения себе на шею, под ворот футболки, а книгу – в рюкзак.