Крещатик считался Верхним Городом, под которым размещался Нижний Подол. Но, скорее, его следовало считать Средним, поскольку и сам он был стиснут двумя более высокими горами, на одной из коих возвышался крутой президентский киевский Капитолий-Печерск, на другой – киевский Акрополь: Михайловская и Софиевская площади, Андреевская церковь, Золотые ворота и Ярославов Вал…
И сейчас, съезжая, наверное, в миллионный раз своей жизни по бывшему Бибиковскому бульвару, Маша в миллионный же раз удивлялась, каким высоким изгибом идет дорога вниз, чтобы, притормозив в ложбинке площади Победы, снова рвануть в поднебесье победоносным проспектом.
Огни проспекта Победы на дальней горе, наполовину красные от бесчисленных задних фар, наполовину зеленовато-белые, постепенно сходились в одной высокой точке, так близко соседствовавшей со звездами, что отсюда, издалека, казалось: этот путь ведет прямо в небо…
Маша очередной раз поймала себя на мысли, что пытается вспомнить нынешнее имя Бульвара, в начале своей жизни звавшегося просто Бульвар. Но не смогла.
Обычно преданная и послушная, ее историческая память проявляла дивное упрямство, норовисто вышвыривая в «корзину» все, что касалось дня сегодняшнего. И Ковалева ездила по бульвару безрукого Бибикова[4], мимо красно-черного университета Святого Владимира, где учился на медицинском ее Михаил Булгаков…
Мимо разделявшей бульвар пополам Аллеи Гимназистов, 1-й императорской гимназии в 14-м и 2-й – в 18-м доме, куда ходил Миша-гимназист…
И лишь иногда, близоруко щурясь, вглядывалась в украшавшие их ныне таблички, тут же забывая содержание оных.
«Если уж на то пошло, надо назвать бульвар Булгаковским! Он исходил его вдоль и поперек!»
«Он…»
Она вдруг очнулась, ощутив, что вновь способна мыслить и рассуждать здраво.
И глядя на аскетичное лицо Маши Ковалевой в темном, мерно подрагивающем стекле, в подробностях прокрутила в голове кинопленку Андреевского часа своей жизни.
Ее тело покалывала адреналиновая дрожь возбуждения, сцены, яркие и красивые, сменяли одна другую. Она чувствовала себя так, словно подошла к самой захватывающей части книги, и заглатывала ее жадно и одновременно медленно, дважды перечитывая особенно понравившиеся строки.
Сейчас она вернется домой и тщательно вспомнит все, каждую подробность, сложит их в целую картину и окончательно убедится в том, что…