Свое тело можно контролировать. Но как заставить организм сдержать процесс обратной перистальтики, лобызаясь с подобным хрычом?
Однако свою убогую мечту он должен получить по полной программе.
– Я сейчас, – плотоядно проворковала Катерина, касаясь пальчиком его мясистого носа. – Ждите меня здесь.
– Катенька, – тяжело пропыхтел он. «Жди, жди…»
Продажная любовь – дело тонкое: поторопишься – мужик сочтет тебя проституткой, затянешь с оплатой – разозлится, испугавшись, что ты морочишь ему голову. Все должно быть точно, как в аптеке.
– А вот и я!
Катя картинно застыла в дверях спальни, в шелковом пеньюаре, белье и чулках, прекрасно понимая, что выглядит сейчас как тривиальная шлюха из «Плейбоя». И брезгливо отметила, как жалко исказилось его лицо.
«Быть может, мужчин возбуждают не столько сами чулки, сколько рабская покорность, с которой женщина безропотно натягивает на себя эту пошлость? Идиот, полный идиот… Интересно, сколько это у него займет времени?» – тоскливо подумала она, когда тот, поняв, что получил долгожданную отмашку, ринулся на нее и жадно вцепился в ее торс.
Стрелка на пастушьих часах приблизилась к половине одиннадцатого.
– Ля… – запели часы.
И Катя вдруг изогнулась дугой и начала судорожно хватать ртом воздух.
– О, Катенька, какая вы возбудимая! – завелся Василий.
А она почувствовала, что не может больше вытерпеть ни секунды и если сейчас же не вырвется из его тошнотворных рук, то заорет во всю глотку. Взвизгнув, Катя вывернулась с такой силой, что чуть не упала, и бестолково схватилась за спинку дивана.
– Что случилось? – просипел кавалер.
Она нелепо заметалась по комнате, будто птица, случайно залетевшая в человеческое жилье и затравленно ищущая выход. Хотелось выскользнуть, вырваться, избавиться, убежать…
А в голове появилась странная мысль: «Мне нужно туда!»
– Катенька! – уже нервно пробасил Василий Федорович.
Она отчаянно рванула в прихожую, спотыкаясь и хватаясь слепыми руками за стены.
– Катерина Михайловна, я не понимаю! – попытался остановить он ее и, получив великолепный, мастерски отработанный и исчерпывающий удар в челюсть, с позором полетел на пол.
Трясущимися, неверными пальцами Катя открыла замок входной двери и помчалась на улицу.
«Быстрее! Быстрее! Быстрее!» – стучало в мозгу.
Возмущенная шелковая тапочка с помпоном из лебяжьего пуха строптиво соскочила с ее ступни.