– Да, – сказала Маша. Потом подумала и сказала правду: – Нет.
– Конечно нет, – удостоверила Чуб. – Оно у тебя давно паршивое. С тех пор, как ты с Купальского шабаша слиняла. Я ведь знаю, куда ты побежала.
– Знаешь, – не стала спорить та.
– Но я честно молчу.
От удивления Ковалева на миг оторвала взор от жизненно важного неба и взглянула на Дашу.
Даша, честно молчавшая почти трое суток, была явлением невероятным!
– К своему художнику побежала в XIX век. К Врубелю. Верно?
– Верно.
– Ну и че, не сложилось? – соболезнующе сказала подруга.
– Не сложилось.
– Я так и поняла, – удовлетворенно кивнула Чуб. – И у меня с Демоном не сложилось. В смысле, с моим Демоном – с Яном. На шабаше все вроде было туда-сюда… Точно не помню, пьяная была. А когда протрезвела, дошло: то был уже совсем другой Ян. Холодный какой-то. Странно. Я ж ему нравилась – точно!
– Не нравилась ты ему, – неожиданно жестко сказала Маша. – Ни ты, ни я, ни Катя. Поверь. Я с ним говорила.
– С моим Яном?!
– Нет. С моим Деном.
Тут автор обязан кое-что объяснить.
С тем, кого Глава киевских ведьм Василиса Андреевна уважительно величала Хозяином, кого книга Киевиц именовала «Стоящим по левую руку» и кого Даша и Маша, по присущей людям привычке, называли Демоном, – с Демьяном, Яном, Демитрием Киевицким у без году неделя Киевиц сложились сложноподчиненные отношения.
Начать с того, что каждая из Трех видела Своего Демона.
Пред Катей он являлся в облике ледяного блондина.
Пред Дашей – в лице разбитного рыжего парня (в которого Землепотрясная Даша не преминула влюбиться по самые уши!)
Маша же водила знакомство с ночноглазым и черноволосым, представшим пред ней поначалу веселым и добродушным, но очень скоро давшим понять: то была только маска, призванная смягчить случайным избранницам переход в Киев иной.
И Маше первой довелось встретиться с его непроницаемым взглядом, с губами, говорящими загадками и полунамеками. И его пренебрежением.
Не то чтобы Демон отказывался им помогать.
Но ранг его в Киеве был слишком высок, чтобы он счел нужным скрывать: он уважает не их, а их власть, они же – люди, слепые, вызывают у него такое же высокомерное презрение, как слепые котята у людей, не склонных умиляться глупым зверькам.
– Нет, я не верю! – От переизбытка чувств Чуб вскочила на ноги, зазвенела серьгами. – Не верю, что я Яну совсем разонравилась! Вася ж говорила: Демон за нас. Ян верит: мы – истинные. Он нам поможет. Не понимаю, почему он не появляется?