Выстрел в Опере - страница 73

Шрифт
Интервал


– О, боже! Маша! – Мир подскочил, как ребенок. – Ты видишь его? ТРАМВАЙ!

Снизу, по Александровскому спуску карабкался смешной маленький трамвайчик на стальных винтообразных рессорах.

– Ну да, сейчас же 94-й, – возрадовалась студентка. – Он пошел еще в мае 1892. Киевский трамвай был первым в России!

– То есть их нигде больше не было? – пришел в восторг Мирослав.

– Нигде. Только у нас, – горделиво похвасталась его просветительница так, точно этот, приближающийся к ним первый электромотор запустил не военный инженер генерал Струве, а она сама – причем собственноручно! – Киевляне жутко гордились свом трамваем. Он был национальным героем! Трамвай первый сумел преодолеть крутизну киевских гор. Ни омнибус, ни конка, ни локомобиль не справились… Поначалу генералу Струве тоже не верили. Инженеры писали, что электрическая конка – химера. Двигать с помощью электричества вагоны можно только на столиках, в виде игрушки.

– Он и похож на игрушку. – Мир неотрывно смотрел на наивный вагончик, сделанный по американскому образцу.

Медленно, но уверенно трамвайчик одолел один из крутейших подъемов и остановился у кружевной деревянной беседки, оказавшейся павильоном «для господ пассажиров и встречающей публики».

– Вначале, – увлеклась Маша, – киевляне тоже восприняли трамвай как аттракцион. – Он ездил только от Царской до Контрактовой площади – туда-сюда. Позже его провели по Крещатику… И был такой случай. Один человек постоянно катался на трамвае бесплатно. Когда нужно было покупать билет, он давал кондуктору сто рублей. А на сто рублей тогда, то есть сейчас, можно снять трехкомнатную квартиру… На год! Понятно, что сдачи ему никто дать не мог. Так он и ездил со своей сторублевкою месяц, пока кондуктору это не надоело. Он специально одолжил у кого-то деньги и таки разменя…

Но на «таки разменя» Машин увлеченный и, безусловно, увлекательный анекдот был безжалостно прерван.

Мир вдруг решительно схватил свою даму за плечи, развернул, прижал к себе. Трамвай исчез из ее поля зрения, а перед взором предстал фасад остроконечной часовни, призванный напоминать о чудесном спасении царя-освободителя Александра II. И еще стоявший за спиной Мира усатый мужчина, с вытянутым ртом и перевернутым лицом.

Машины уши вобрали ужасающий крик, многоголосый, единый, заполонивший всю площадь.