— Кто эти парни? — неожиданно прервал мое блаженное спокойствие дворник.
— Мой… типа жених, — призналась я, со вздохом отставляя кружку и поднимая на мужчину взгляд, — спасибо вам огромное, что не отдали… Как вас зовут?
— Бродягой зови, — благосклонно кивнул он, — и чего же ты от жениха бегаешь? Вроде, видный парень…
— Видный… — сжала я губы, — только подонок и тварь.
— А узнала ты об этом недавно, конечно же, — усмехнулся он, — а до этого любовь была неземная?
— Нет, — тон, которым я перебила Бродягу ( что за прозвище такое?), даже мне показался жестким. Но как-то не понравился его голос, слегка иронический.
Таким взрослые, умудренные опытом люди с детьми неразумными разговаривают. И по головке гладят, бормоча: “Ну что ты, маленькая? Ну не переживай… Поругались, помиритесь, все бывает…”
Отец так делал. Он всегда считал, что лучше меня знает, что мне надо, но в последние полгода эта его уверенность обрела совершенно другие, крайне неприятные черты.
И сейчас мне в голосе Бродяги почудились прямо отцовские интонации, и это задело.
— Нет? — удивленно приподнял он густые брови, глаза насмешливо сверкнули, — а зачем же соглашалась замуж? И, кстати, тебе хоть восемнадцать есть?
— Есть, — мне почему-то резко расхотелось откровенничать, хотя буквально минуту назад я была готова рассказать Бродяге все до последней детали.
Он словно почувствовал перемену в моем настроении, кивнул на кружку:
— Пей. Согревайся… И… Не обижайся… Просто вы, девочки, обычно очень шустрые и резковатые бываете… Парнишка, может, и не виноват ни в чем, а ты уже бежать… И к незнакомому мужику бросаться о помощи просить… Я-то думал, тебя маньяк какой преследует, а тут жених…
— Он и есть маньяк, — сухо сказала я, не удержавшись все же и еще отхлебнув из кружки отвара смородины.
— Как ты резко…
— Как есть…
— Тогда тем более: зачем соглашалась?
— Соглашалась… — горько усмехнулась я, — можно подумать, меня кто-то спрашивал…
— То есть? — не понял Бродяга, уставившись на меня с таким изумлением, что я поневоле ощутила себя дурой. Да, собственно, я ею и была, даже Аделька всегда говорила… — тебя силой, что ли, замуж выдают?
— Да, — вынуждена была кивнуть я. Ну, а куда тут денешься, если правда чистейшая? — Силой…
— Это как? — еще сильнее удивился Бродяга, — ты же совершеннолетняя?