В голову тут же непрошенно прилетело воспоминание-полусон сегодняшней ночи, Ляля, кутающаяся в покрывало, ее плечи в россыпи рыжих ворос, ее ступни, с голыми пальчиками, аккуратными такими, ногти, подкрашенные чем-то блестящим, невинным…
Осознав, о чем это таком он вспоминает сейчас, Бродяга удивленно моргнул и решил тут же развеять морок.
Вот только способ для этого выбрал неправильный.
От его невинного вопроса девчонка вздрогнула, повернулась резко, скользнула по нему лемурьим взглядом, и побалансировав на столе, принялась падать с высоты.
Бродяга, вообще не думая, просто сделал шаг вперед, машинально вытягивая перед собой руки, и подхватил хрупкую девчонку, не давая ей упасть.
Ляля ошеломленно уставилась на него своими рыжими глазами, ахнула испуганно.
И Бродяга, опять же, чисто машинально, сжал ее сильнее, притягивая к себе. Снова удивился, насколько она мелкая, так и сломать недолго, но эта мысль ушла по краю сознания и пропала.
А девчонка, рыжеглазая, взволнованная, перепуганная, осталась… И смотрела на него снизу так, что у кого угодно мозги бы поплыли.
Бродяга чуть сильнее сжал, потянул ближе к себе… И неизвестно, до чего бы дотянул, если б Ляля не опомнилась и не выставила вперед руки, упираясь ладонями в его грудь.
Так себе защита, конечно, смешная, но Бродяга тормознул, посмотрел на ее пальцы на своей спецовке, потом перевел взгляд на испуганные расширенные глаза…
— Ты чего туда полезла? — голос у него звучал неправильно, даже, наверно, пугающе, потому что Ляля вздрогнула, еще сильнее пытаясь отстраниться от него и не понимая, что совсем неправильно сейчас себя ведет.
— Я… Я хотела достать… Ох… Что же я хотела достать? — Ляля огорченно поджала губы, припоминая, кой черт ее занес наверх, но, судя по всему, так и не вспомнив, выдохнула, — не помню… Представляете… Совсем из головы… Это, наверно, потому, что вы меня напугали…
— Я не хотел, — повинился Бродяга, — прости…
— Ничего… — пробормотала Ляля, а затем, чуть-чуть подождав и , судя по всему, поняв, что самостоятельно Бродяга ее отпускать почему-то не намерен, насмело попросила, — можно… Вы меня отпустите?
Бродяга, только теперь, кажется, осознав, что по-прежнему держит ее на руках, сильно этому обстоятельству удивился и торопливо поставил ее на пол.
Ляля поджала босые пальчики, Бродяга, зачем-то проследивший опять это движение, сурово сдвинул брови: