Вчера весь день за Робертом бегал. В кофейню приедет — только что уехал в «Карфаген», к клубу дернется — в кофейню отправился. Гонялся за ним, словно тот намерено встречи избегал. Но сегодня они обязательно поговорят. Утро раннее, Алексей знал, что бывший друг любил делать дела с рассветом. Ранняя птица. А он поваляться подольше любил, ночи любил, поздние вечера… С Полинкой на крыше его тачки сидеть, кофе пить, целоваться, за сигнальными огнями самолетов наблюдать в небе ночном. Их над Калининградом много летает. Бывало, поднимешь голову в высь, а там истребители тебя охраняют. Земли родные, сны детские. И кажется, что вот-вот прямо над тобой белые борозды растворяются, а нет. Оптический обман это. Глиссады за городом.
Громкие гудки разрушили тишину салона. Воронцов глянул на приборную панель, чтобы узнать, кто его спозаранку вызывает, и выругался вслух.
Не хотел брать. Сейчас этот голос весь настрой испортит, и день под откос покатится. Нажал на сенсорном экране «отклонить» и поворотник включил. До «Карфагена» пару переулков оставалось.
Спустя три секунды звонки возобновились: дотошно, настойчиво, дерзко.
«С хрена ли тебе надо?» — пробубнил Алексей и принял вызов, а иначе допечет, кишки вытрахает.
— Слушаю, — рявкнул по громкой связи.
— Ну и манеры, — фыркнул женский голос на том проводе, — не учили здороваться? — поучительно.
— Ты мне звонишь, чтобы спросить об этом? — недовольно проскрипел Воронцов, чувствуя, как ненависть к этому человеку поднимается с удвоенной силой. Чуть меньше двух лет назад он, превозмогая этой яростью, как-то смог договориться с собой, чтобы принять, но встреча с Полиной открыла затворы и выпустила тени прошлого.
— Не смей мне хамить, Воронцов! — обиженно вскрикнула девушка. — Если ты помнишь, мы с тобой договорились: когда я тебе звоню, ты всегда берешь трубку.
Такое действительно было. Уговор, что звонить она ему будет исключительно касаемо ребенка, в остальных случаях они — чужие друг другу люди.
— Ближе к делу, — устало выдохнул, потому что каким бы ни было отношение к матери его сына, в этом случае не поспоришь. — Что случилось?
— Мне нужно, чтобы ты отвез нас к врачу, — прошелестела тоном превосходства, считая, что имеет над Воронцовым власть.
Да и к чему лукавить и врать самому себе, когда такова была истина. Леша словно крепкими наручниками был привязан, пришит, потому что