Неожиданно он выпрямляется и садится на кушетке, спустив ноги на пол. На столике, рядом с Бесконечным Запасом Салфеток, стоит ваза с цветами. Быстрым движением Н. переставляет коробку и вазу так, что они образуют диагональ. Выхватив два тюльпана из вазы, укладывает их стеблем к стеблю – один цветок упирается в коробку с салфетками, а другой – в вазу.
– Так безопаснее. – Он выглядит неуверенным, потом кивает, словно в уме соглашается с тем, что так действительно безопаснее. – Для всего мира. – Н. вновь неуверен и заканчивает мысль: – Пока, на некоторое время.
Смотрю на часы. Время наше вышло, и, похоже, мы успели много для первого раза.
– Что ж, до встречи на следующей неделе, – говорю я. – Время и место для распугивания летучих мышей остается прежним.
Иногда я превращаю эту шутку в вопрос. В случае с Н. – нет. Он должен вернуться и прекрасно это знает.
– Значит, никаких волшебных пилюль? – спрашивает он.
На сей раз улыбка такая грустная, что нет сил смотреть ему в глаза.
Говорю, что вообще-то должно полегчать – немного позитива никогда не повредит, вам скажет так любой психиатр. Затем советую выбросить весь амбиен и «таблетки с зеленым мотыльком» – я так понимаю, лунесту. Если от них нет толку ночью, то днем они могут лишь навредить. Заснуть за рулем на скоростном шоссе – вряд ли лучший способ решить проблему.
– Согласен, – говорит он. – Доктор, а ведь мы так и не касались причины всего этого. Я ведь знаю, в чем дело…
Убеждаю его, что на следующей неделе мы обязательно об этом поговорим. А пока прошу Н. завести таблицу, поделенную на три части, куда он будет заносить все, что считает, трогает и расставляет по местам. Согласен ли он вести такие записи?
– Да!
Спрашиваю, как бы между прочим, не появлялось ли у него мыслей о самоубийстве.
– Думал, конечно. Нет, у меня так много дел.
Ответ интересный, правда, нельзя сказать, что успокаивающий.
Протягиваю свою карточку и прошу звонить в любое время дня, если опять появятся мысли о самоубийстве. Обещает последовать совету. Честно говоря, они все обещают.
– Ну а пока, – говорю уже в дверях и кладу руку на плечо, – если вы ни с кем не встречаетесь, пусть вашей лучшей подружкой станет жизнь.
Бледный и неулыбающийся, Н. смотрит мне в глаза. А передо мной – невидимые птицы, рвущие его на куски.