Меня же занимало другое. Пока море
стелилось перед нами, а ветер наполнял паруса, я не мог выбросить
из головы слова Шарика. «Поразительное количество энергии,» —
сказал он после того, как я разнёс пиратский корабль и поставил
щит. Я и сам это видел: огненные шары, каждый из которых мог бы
выжечь деревню, вырывались из моих рук. Щит, который я создал,
легко поглотил заклинания. Это было не просто везение или Шариковы
уроки — во мне бурлила сила, которой я не понимал. И чем больше я
об этом думал, тем чаще в голове всплывал один вопрос: а не потому
ли Аргос меня выбрал?
А что, если он тянул из меня энергию с
помощью своей печати? Я решил поговорить с Шариком — этот мелкий
голем, хоть и любил нести чушь, знал о магии больше, чем все мы
вместе взятые.
Я нашёл Шарика на корме. Он сидел на
бочке, жуя камушек, который ему подсунул Джон, и смотрел на звёзды,
напевая что-то скрипучее. Его шляпа съехала набок, но он выглядел
довольным.
— Шарик, — позвал я, садясь рядом. —
Надо поговорить.
Он повернул ко мне свою круглую
голову, светящиеся глаза прищурились.
— О чём, дуболом? — спросил он,
выплюнув камушек в море. — Опять про пиратов?
— Нет, — сказал я, понизив голос. —
Про энергию. Ты сказал, у меня её много. Я сам это чувствую. Так
вот слушай, — я принялся рассказывать ему об Аргосе, о печати и
прочем. — Что, если Аргос выбрал меня, чтобы тянуть энергию из
меня?
Шарик замолчал, что было для него
редкостью. Он спрыгнул с бочки, подошёл ближе и уставился на меня,
будто видел впервые. Его лапки скрестились на пузе, а голос стал
неожиданно серьёзным.
— Рассказывай, — сказал он. — Как он
тебя выбрал? Что ты чувствовал? И что эта печать делает?
Я вздохнул, собираясь с мыслями, и
рассказал ему все с самого начала. Про Аргоса, про печать, про
силу, которую она давала, про изменения в теле. Затем рассказал про
встречу с богами. про то, что Аргос оказался магом, про изменение
печати.
Когда я закончил, Шарик долго молчал,
глядя на море. Потом он вдруг топнул ножкой и разразился потоком
брани, таким громким, что я вздрогнул.
— Да чтоб этого Аргоса бесы щекотали!
— завопил он, своим скрипучим голосом. — Сукин сын! Тупой, жадный,
вонючий мажонка, чтоб ему пусто было!
Я моргнул, не ожидая такой
вспышки.
— Ты чего? — спросил я. — Что не
так?
Шарик повернулся ко мне, его глаза
горели ярче обычного, а лапка ткнула мне в грудь.