Она смотрит на него с сомнением.
– Чернышов, кого ты выгораживаешь? Тех, кто тебя избил!
– Да никого я не выгораживаю! И никто меня не избивал! Говорю же, на тренировке неудачно под удар подставился.
Я не понимаю Петьку! Зачем он это делает? Ради чего? И сама не могу ничего сказать – обещала же ему…
Несколько секунд директриса молчит, сверля его взглядом. Потом произносит:
– Сейчас урок закончится – и зайди ко мне.
После физики Чернышов провожает меня на английский.
– Если что… если кто лезть будет, ну и вообще – ты мне сразу пиши или звони, – внушает мне перед дверью кабинета.
– Петь, зачем ты их прикрываешь? Они же сволочи, трусливые, подлые, жестокие… Пусть бы Лидия Романовна с ними разобралась. Ну, правда, зачем?
– Зачем, зачем… – бурчит он недовольно. – Чего позориться-то? Ладно, пошел я.
***
Со звонком мы рассаживаемся по местам. Вся наша английская группа присутствует в полном составе, а я в очередной раз удивляюсь про себя, как же наши безропотно слушаются Горра. Он пошел на урок – и все пошли.
Олеся Владимировна сначала коротко рассказывает о себе. Правда я половину не понимаю – к английскому у меня совсем нет способностей. Я, конечно, стараюсь, зубрю, беру измором, но дается он мне очень тяжело. А уж английскую речь на слух я вообще едва воспринимаю. Тем не менее ее последнюю фразу я понимаю:
– Do you have any questions for me?* – спрашивает она и переводит взгляд с одного на другого. (*У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?)
Тишина. Она еще задает несколько вопросов, но все молчат. Не потому, что не знают. Они молчат назло. Смотрят на нее со злым ехидным прищуром и намеренно не произносят ни звука. Так договорились. И даже оправдание себе сразу придумали на всякий случай: директриса же велела быть тише воды, ниже травы. А я бы рада что-нибудь сказать, но знаний не хватает.
Тогда Олеся Владимировна раздает нам листочки с тестами. Говорит, что хочет проверить, какой у нас уровень.
– Как сделаете тест – сдаете мне и идете домой.
Не прошло и получаса, как все наши сдали свои тесты и все так же молчком покинули кабинет. Остались только я и Горр.
Я-то понятно, почему застряла. А вот Горр…? У него ведь английский – как родной. Для него такой тест – пустяк. Но он сидит за последней партой и всё ещё что-то там пишет.
Олеся Владимировна терпеливо ждет, пока я ломаю голову над формами неправильных глаголов. Потом ей кто-то звонит, и она выходит с телефоном в коридор.