Перед ней стояла высокая, худая как жердь старуха, опиравшаяся на деревянную клюку. Длинное украшенное богатой вышивкой платье опускалось до земли. С тканого пояса свисали многочисленные обереги – фигурки лошади и утки, незнакомые символы, заключенные в круг. Прядь седых волос выбилась из-под платка, упала на покрытое морщинами лицо, но незнакомка не заметила этого.
Гостья чувствовала себя экспонатом музея под внимательным немигающим взглядом пожилой женщины.
– К добру или к худу? – спросила последняя, не скрывая любопытства.
– Не знаю, бабушка, – ответила Алена. – Вы правда реальная? Не привиделись мне?
– Живая, – неожиданно улыбнулась старуха. Морщинки лучиками разбежались от водянистых почти прозрачных глаз. – Уж и не думала, что доживу…
О ком говорила незнакомка, Алена не поняла, а переспрашивать не стала. За несколько дней, проведенных в лесу, она уже перестала чему-либо удивляться. Хозяйка, несмотря на кажущуюся немощь, тоже не выглядела испуганной, и девушка решилась.
– Бабушка, помогите, пожалуйста. Я больше не знаю, кого просить. Я могу убрать в доме, принести воды – все, что угодно, только помогите.
– Пойдем в избу, там расскажешь, – произнесла старуха. Толкнула массивную деревянную дверь и скрылась внутри. – Проходи, не стесняйся.
Алена никогда не была религиозной, но непроизвольно осенила себя крестным знамением и только после этого вошла внутрь. Осмотрелась. Большую часть жилища занимала белая русская печь. Гостья такие только в учебниках по истории видела и помнила по рассказам бабушки. У самой Евдокии Макаровны газовое отопление стараниями сына появилось одной из первых в селе.
Свет едва проникал в крошечные оконца, затянутые то ли полупрозрачной тканью, то ли чем-то еще. Стол, две узких лавки, одна широкая у стены и многочисленные пучки растений, свисавших с потолка, составляли все внутреннее убранство дома.
– Садись, рассказывай.
Что-то в спокойном голосе хозяйки дома заставило Алену подчиниться. Она села на край скамьи, сложила руки на коленях, торопливо пересказала историю знакомства с Ветром. О том, как появилась здесь, умолчала, справедливо опасаясь, что ее примут за сумасшедшую.
– Во дворе кадка с водой. Ополосни руки и возвращайся, – приказала старуха. Будто ничего не слышала, продолжала хлопотать у плиты. – Рушник в сенях возьмешь.