– Здрасьте вам! – раздался звучный женский голос.
У порога, подперев толстые бока, стояла дородная старуха, а из-за её плеча выглядывала чья-то седая бородка.
– А-а, – обрадовалась бабушка, – вот и соседи пожаловали… А мы с внучком чаёвничать собрались. Это, Лёнь, Пелагея Кузьминична да Федор Акимович пришли к нам. Проходите, проходите, гостюшки. Нас тут, Лёня, в деревне совсем мало осталось – три дома всего да дачники. Так что мы, старожилы, здесь вроде родных.
Улучив момент, дед выскочил из-за широкой хозяйкиной спины.
– Здравствуй, Лёня, я тебя давно жду-поджидаю! – радостно воскликнул он. – Сам видишь, с бабками этими какое дело? А мы с тобой завтра в лес пойдём! Ты лес-то любишь?
– Погоди ты, заполошный, со своим лесом, дай хоть поесть добрым людям! – досадливо одёрнула деда Пелагея и стала подвигаться к столу.
– Самовар сломался! – ахнул вдруг Лёнька.
Про самовар и в самом деле забыли, и он рассерженно фыркал во все стороны кипятком.
– Ах ты господи, убежал ведь! – спохватилась бабушка.
Она бросилась заливать самовар водой, а кухня между тем наполнялась дымом. Лёнька вовсю таращил глаза по сторонам.
– Кто убежал? Самовар? Куда убежал?
– Да ты давай скорее дверь держи, – посоветовал Лёньке дед, – а то после не догонишь!..
Голос у деда был молодой и звонкий, а в глазах притаилась лукавинка. Лёнька ему не поверил и лишь на месте поерзал.
Тогда дед снял картуз с головы и, скомкав, сунул его в карман брюк. Брюки у него были просторные, снизу аккуратно заправленные в сапоги, а рубаху заменяла выцветшая военная гимнастёрка, подпоясанная вместо ремня широкой тесьмой. Дед слегка пригладил жидкие волосы, потеребил бородку и словно невзначай вынул из-за пазухи небольшой игольчатый шар.
– Ну, ежели ты такой серьезный, то вот тебе от меня подарок, – и он положил шар перед Лёнькой.
Не успел тот и руки протянуть, как шар сам собой стал разворачиваться и вдруг высунул из-под иголок остренькую мордочку.
– Ёжик! – взвизгнул Лёнька. Обе старушки отвлеклись от самоварных хлопот и заулыбались.
– Ну и выдумщик ты, Акимыч, – сказала бабушка, – ишь как сумел ребёнку потрафить.
А Лёнька не сводил глаз с дедова подарка. Ежонок оказался шустрым и деловито забегал по столу. Натыкаясь на чашку или миску, он сердито фыркал и, дробно стуча коготками, устремлялся в другую сторону. Лёнька подставил ему ладонь, и малыш, уткнувшись в неё, замер.