Лейкери, видно, расслышавший изменения в его дыхании, вытянул откуда-то из складок одежды пузырек и попытался вложить в ладонь Рэйвена. Но тот отказался. Нельзя было сегодня принимать успокоительное. Успокоится – заснет. Заснет – увидит один из Снов. И перебудит всех весьма странным образом. Хватит с шаттергранцев уже и того, что им известно о предсказаниях. Незачем посвящать их в истинную причину его безумия. До Эльдара верхом три-четыре дня, если скакать с той же скоростью, что и сегодня. Неужели он не вытерпит три ночи без сна?
Рэйвен пошарил по земле в поисках какого-нибудь острого камушка. Ничего подходящего не нашел. Пришлось обломить сухой прошлогодний стебель какого-то растения. Обломок был твердым и острым, и когда Рэйвен сжимал его в кулаке, доставлял боль. Ничего, одну ночь без сна он точно выдержит. А на завтра Лейкери что-нибудь придумает. В конце концов, Кеттелин сказала, что завтра к ночи они будут ставить шатры и палатки. По крайней мере, он больше не будет спать так близко к девушке. Как это было непредусмотрительно. И как притягательно… Мечтать о ней в непроглядной тьме этой ночи, слыша ее дыхание совсем рядом… Впрочем, почему нет? Мечты – не сны, их он контролирует. Можно хоть до рассвета предаваться сладким иллюзиям. Пожалуй, прекрасный способ не заснуть.
И он так и сделал, без зазрений совести посвятив эту ночь безумнейшим запретным фантазиям.
3. Глава 3.
Ночь и правда пролетела быстро. Задолго до настоящего рассвета небо уже начало светлеть, и едва различимые темные силуэты людей стали четкими. Рэйвен мельком оглядел поле, усеянное телами спящих. На краткий миг ему показалось, что это поле битвы, и люди на нем – павшие. Но мысль была странной и неприятной. Он прогнал ее: ему было слишком тепло и уютно сейчас, чтобы думать о таком. Опустив голову обратно на вещмешок, он задумчиво провел кончиком пальца по седому волосу, вклинившемуся в темную прядь волос Кеттелин.
И вздрогнул, отдернув руку от ее головы. Затем вспыхнул и тяжело задышал. Похоже, он все-таки заснул, потому что Кеттелин лежала рядом, и ее горячее дыхание обжигало ему шею. Ноги их переплелись, а одна рука девушки была перекинута через его бок – поверх одеяла, которое подсунул ему Тобиан. Сверху они оба были укрыты еще одним – видимо, принадлежащим самой Кеттелин. И под двумя слоями да рядом с ее горячим телом ему было так тепло, как никогда еще не было в холодный предрассветный час.