«Вот она, жизнь, – подумал он. – Только зазеваешься, только размечтаешься – бац! Джордж Парслоу».
– Конечно, – отвечала Барбара. – А вот и он.
Они как раз подъехали к отелю, на ступенях которого красовался ненавистный пришелец. Помраченному взору Фердинанда он напомнил греческого бога, и комплекс вырос до небес. Как можно состязаться в игре или в любви с этим киноактером и чемпионом?
– Джо-о-ордж! – воскликнула Барбара. – Привет.
– Привет, Барби!
Они оживленно заговорили. Ощутив, что он лишний, Фердинанд тихо ушел.
Парслоу обедал за одним столиком с дядей, а потом пошел с Барбарой в сад. Фердинанд провел час в бильярдной и удалился к себе. Даже лунный свет, игравший на кружке, не утешил его душу. Какое-то время он тренировался, загоняя мяч коротким ударом в гуттаперчевый стаканчик, потом лег, и сон его был тревожен.
Барбара проснулась поздно и позавтракала в номере. Спустившись вниз к полудню, она увидела, что никого нет. Обычно в такую погоду хотя бы часть приезжих закрывает окна и обсуждает в холле перспективы джутовой промышленности. Однако сейчас здесь сидел только старичок лет за восемьдесят со слуховой трубкой.
– Доброе утро, – сказала она, поскольку их вчера познакомили.
– Что? – переспросил он, ставя трубку в боевую позицию.
– Я сказала: «Доброе утро».
– А! Да, утро хорошее, очень хорошее. Если бы ровно в полдень мне не приносили молоко с булочкой, я был бы среди зрителей. Вот где я был бы, на поле. Сижу, жду булочку.
Тут ее принесли, и он, отставив орудие слуха, принялся за свой полдник.
– Смотрел бы матч, – заметил он.
– Какой матч?
Старичок углубился в молоко.
– Какой матч? – снова спросила Барбара.
– Что?
– Како-ой матч?!!
Старичок чуть не подавился булочкой.
– Собьет с него спесь, – сказал он.
– С кого?
– Да-да.
– С кого надо сбить спесь?
– А! С этого Диббла. Важный такой, надменный. Я-то заметил сразу, но никто слушать не хотел. Попомните мои слова, говорил я, он еще себя покажет. Надо его проучить. Ваш дядюшка вызвал Парслоу и подстроил матч. Диббл, – старичок закашлялся и отхлебнул молока, – Диббл не знает, что Парслоу – прекрасный игрок.
– Что? – вскричала Барбара.
Мир потемнел перед ней. Сквозь темный туман видела она старого негра, который пьет черное молоко. Теперь она все поняла, и сердце ее рванулось к несчастному.