Наши невысказанные слова так и зависли в воздухе. Каждый из нас боялся сказать правду вслух. И правда это была горька, как репка. Нам никогда не быть вместе…
— Я должен извиниться перед вами.
О чем это он? Подняла глаза и, не скрывая тревоги, заглянула в его. Казалось, они излучали холод и безразличие. Но тогда зачем это все? Зачем извинения? Неужели он не понимал, что этим лишь все усложнял? Куда делась невидимая нить между нами, которая дрожала от напряжения? Почему вместо всего того, что я ожидала, получила ледяной взгляд голубых глаз?
— Не стоит. Вам не за что просить прощения.
По возможности старалась быть как можно больше безразличной. Получалось ли, Бог знал, но я старалась.
— И все же… – протянул мужчина, выдерживая паузу, и после продолжил: — Можно спросить?
Как-то неуверенно прозвучал его голос. А у меня по позвоночнику поползли мурашки. Не только от этих вибраций, а также от предположения, что его интересует.
— Я слушаю….
— Что это было, вы себя чувствовали плохо, в чем причина?
Очередное разочарование накрыло с головой. Не этого вопроса я ожидала, но какого тогда?! Что он спросит что-то более личное, интимное? А может, предложит то, о чем тайно мечтала?
Сцепив зубы, выдавила:
— У меня так бывает. Приступ панической атаки. Я это не контролирую, – привычно соврала.
Не говорить же было, что меня захлестнули эмоции, вызванные его близостью. Колени подкосились и дышать стало трудно.
— Мне показалось, – его голос стал намного глуше и звучал так, словно он был простужен. Царапал за душу. Пробирал до мурашек и заново пробуждал мою вымышленную «паническую атаку», – Мне показалось другое, – продолжил он, посмотрев прямо в глаза.
Потом замолчал. А у меня в очередной раз появилось желание треснуть его чем-нибудь тяжелым.
— Показалось! – повысила я голос и, дернув дверную ручку, выскочила из машины. Горло сдавливало спазмом, и на глазах выступили слезы, которые душили.
— Милана! – следом из машины выскочил Игорь.
Прежде чем он стал свидетелем непрошенных слез, прежде чем начал вновь задавать кучу ненужных вопросов, на которые у меня, несомненно, не было ответов, я резче, чем надо было, сказала, как отрезала:
— Держитесь от меня подальше!
Домой заходила совершенно подавленная. Осознание того, что я сказала напоследок, догнало уже в офисе. Стало так стыдно, что я долго еще бродила по кабинету, сетуя на саму себя. Еще никогда не чувствовала себя такой дурой! Хотелось спрятаться от всего мира и долго не показываться.