Бриана судорожно втянула воздух в легкие, чувствуя запах собственного возбуждения и щекочущие нотки мускусного перечного аромата стоящего рядом оборотня. Запах казался легким, едва уловимым, словно волк скрывал его от окружающих, осел пряностью на языке. Когда-то в детстве приемный отец сломал Бриане нос, регенерация работала еще плохо, с тех пор запахи она не особо различала, сейчас же хотелось вдохнуть глубже, дышать, впитывать и наслаждаться.
— Я подвешу тебя, — продолжил голос вкрадчиво, — будет ощущение полета, но ты не бойся, веревки и крюки тут крепкие.
Бриана кивнула, сглотнула густую слюну и покорно двинулась, куда ее повели. Все еще погруженная во мрак, она могла ориентироваться только по голосу и запаху, потому, наверное, выглядела очень глупо, крутя головой и дергая носом. Билл привязал концы веревок от ног и рук, и вначале ее подкинуло к потолку, а потом резко размазало звездой, растягивая ноги на полный шпагат.
Бриана невольно вскрикнула, не от боли, а от неожиданности, но широкая ладонь погладила бедро, успокаивая, и стало лучше. Ее буквально распяли, и казалось, что тело парит, летит или падает, но, опутанное паутиной, застряло в воздухе неподвижно. Непривычные ощущения кружили голову, веревки передавили вены и тело онемело, лишилось чувствительности. Поэтому, когда ее паха коснулся горячий язык, она задергалась, выгнулась, не понимая своих ощущений, и чуть не завопила, когда Билл, удерживая за бедра, втянул в рот ее клитор.
Бриану никто никогда так не ласкал. Даже близко такого не было. Олвин требовал от нее ублажения, но ни разу не опускался до ласк сам. Минеты в целом казались ужасным и отталкивающим действом, хотя она и видела порнушку, где это нравилось девушкам. Может, актрисы просто умело изображали удовольствие, потому что сама она никогда добровольно не взяла бы чужой член в рот.
Билл же лизал ей с явным наслаждением, причмокивал. Мокро обсасывал. Было и кайфово, и странно. В голове все смешалось — неправильно, неприятно и настолько здорово, что хотелось кончить, спустить в этот жаркий наглый рот и посмотреть в глаза соблазнителю в поисках его настоящих чувств. Но кончить не получалось. И глаза у нее были завязаны.
Вскоре стало ясно, что так мучительно и нестерпимо хорошо, но при этом оргазма она так и не достигла, потому что альфа менял боль и удовольствие. Чередовал ласки, а потом сжимал с силой, или прикусывал чувствительное место, полностью сбивая настрой. Сосал этот извращенец долго. А потом, облизав за компанию еще соски и губы, кончил на пол.