Щеки заливает багрянцем. Наверное, стоит не обращать внимание на откровенно неприличное поведение, но я все же не выдерживаю:
– Это уже переходит все границы! – вновь вскакиваю на ноги.
Это защитная реакция. Не знаю, куда себя деть.
Если честно, хочу заплакать. Я ведь хотела, как лучше. Для Никиты. Он хороший мальчик, вот только…
– И губы. Такие… – точно задумывается. – Я бы нашел им применение.
Мне кажется, будто он не просто смотрит, а уже проводит пальцами по моим губам.
Абрамов тоже поднимается на ноги и за какой-то шаг преодолевает расстояние между нами.
Подходит близко.
Гораздо ближе, чем позволяет уровень нашего знакомства.
Гораздо ближе, чем я могла бы вытерпеть.
Мужчина буквально загоняет меня в угол. И я чувствую себя его трусливой добычей. Сжавшейся перед нападением хищника.
Ощущаю его тепло. Горячее и порочное.
По телу скользит колючее напряжение, и нутро сжимается, точно в предвкушении. Кожа горит и покалывает.
Сердце звучит так сильно, что его мощные удары чувствуются в горле. Тук. Тук. Каждый отдается.
– Я так понимаю, что разговор с вами бесполезен, – хочу сохранять спокойствие после всех его слов, не узнаю свой голос. Он понижается на каждом слове, и мне то и дело требуется глоток воздуха. – И раз вы не собираетесь решать его проблемы, то зачем вообще пришли? Чего хотите?
– Тебя, – короткий ответ будто прошибает насмерть. – Прямо сейчас.
2. Глава 2
Варвара
На лице Абрамова больше нет ни тени усмешки. Он говорит серьезно и, кажется, всегда получает то, что хочет. И сейчас этот человек желает меня. Так и сказал. И плевать он хотел на мое согласие.
Мужчина кивает бугаям, все еще стоящим возле входа в класс, и те мгновенно и неслышно скрываются за дверью. Будто и не было их.
Я же от неожиданности и шока не могу пошевелиться. Спина выпрямляется, точно туда вшили металлический прут. И все, что сейчас получается сделать – глупо моргать широко распахнутыми глазами.
Я просто не могу поверить, что оказалась в такой ситуации!
Полшага, и Абрамов практически прижимается ко мне своим телом. Внутри прокатывается горячая волна, и я неприятно впечатываюсь бедром в угол столешницы. И это совсем не спасает от чужеродного натиска.
Его намерения вполне конкретны, и не оставляют возможности для полета фантазии. Точнее, оставляют. Вот только в очень неприличном ключе. А я даже думать не хочу о том, что этот человек собирается делать!