— Ой…
— Ой.... — Передразнил меня лорд Таршаргарский. — Благо я неожиданно вспомнил такую занимательную вещь, как браслет, которым ты моего дракона привлекла.
— Вспомнили? Так вы что, тогда не в сознании были?.. — Ох, не о том Ив спрашиваешь, совсем не о том!
— Я и мой дракон, две разные личности, к сожалению, — снизошёл до пояснений мужчина, — все, что происходит со второй ипостасью, я узнаю несколько позже, чем хотелось бы. — Рыкнул лорд, а затем вернулся к тому, о чем, собственно, и говорили, пока я его не отвлекла: — Итак, вернёмся? — не знаю зачем, но кивнула. Ректор усмехнулся. — Хорошо. Думаю, ты и без меня знаешь, что артефакт с твоей руки просто так не снять.
— К сожалению. — Было бы иначе, я бы этот браслет к демоновой матери в Великих Водах утопила.
— Поэтому нам пришлось частично блокировать магию, заключённую внутри, пока она тебя до конца не выжгла. А вместе с ней и твою собственную.
— Что?! Вы заблокировали мою магию?! — взревела, подскакивая с кровати и с ужасом смотря на мужчину, который, между тем как ни в чем небывало продолжил сидеть и смотреть на меня, как на ненормальную.
— Я сейчас, получается, зря распинался? — словно самому себе прошептал Таршаргарский, а затем уже громче и точно мне: — Ты могла умереть, Ивейн.
— А избавить меня от этого демонова браслета вы не могли?! Вы ведь наверняка знаете, как это сделать! — возмущалась я, брезгливо встряхивая рукой со злополучным браслетом.
— Если ты в этом так уверена, чего сразу не пришла? Где находится мой кабинет ты прекрасно знаешь, дорогая. — Промурлыкала эта чешуйчатая гадость, которую по чистой случайности драконом назвали!
Да он издевается!
— Вы совсем обезумели? — подорвавшись с кровати, воскликнула злая я. — Когда я вообще позволяла вам ко мне на «ты» обращаться?! А дорогая? С какого это демона я вам дорогая?!
Такой прыти от дракона я совсем не ожидала. Даже возмутиться не успела, как ящер поднялся на ноги, схватил меня за запястья и повалил обратно на кровать, удерживая мои руки по обе стороны от головы. При этом сам мужчина, как и прежде стоял на ногах, только теперь он нависал надо мной и буравил меня злым, холодным, ни сулящим ничего хорошего взглядом. Синие глаза потемнели и готовы были прожечь во мне дыру, а на скулах мужчины проступила отчетливая белая чешуя, делая и без того пугающего ректора совсем уж жутким.