Не бог, но Зодиак - страница 37

Обсудив оплату, лечение и прочие профессиональные вопросы, доктора распрощались. Сворд уже было собрался уходить: он встал, поправил галстук, взял свой портфель и пошел к двери, как вдруг его окрикнул Баннетт:

– Одну минутку.

– Да? – повернулся психолог.

– Просто хотел еще раз поблагодарить за Ваш труд.

Сворд засмущался и начал отнекиваться. Он спешил, а тратить время на похвалы он не хотел. Однако его коллега, видимо, был с ним не согласен и продолжал осыпать того комплиментами.

– Спасибо, мне приятно знать, что я оказался полезен.

Психолог сделал еще один шаг к двери, но внезапно за его спиной раздался голос Баннетта, только более зловещий и сиплый.

– Как жаль, что это было последнее дело в Вашей жизни…

– Что? – испуганно переспросил Сворд.

Он резко обернулся и увидел недавнего собеседника. Он стоял за спиной психолога, в его руке горел серый огонь. Лицо самого мужчины исказила гримаса зла, глаза были полны ярости.

Сворд только открыл рот, чтобы спросить, что все это значит, но, не успев сказать ни слова, ощутил дикую боль. Серое пламя сорвалось с руки Баннетта и влетело в грудь психолога. На месте удара образовалась сквозная дыра, и в ту же минуту сам доктор рассыпался на части. В следующее мгновение от него осталась лишь кучка пепла.

– А ведь мне он нравился… – грустно сказал Баннетт и отряхнул руки, – однако приказано не оставлять никаких свидетелей.

После он сел за стол и вызвал секретаршу, чтобы она подмела пол.

Сигарета уже почти догорела, и доктор потушил её. Глубоко вдохнул воздух, пытаясь уловить запах дыма прежде, чем тот улетучится.

Аппараты тихо жужжали, капельница снова стояла возле кровати. Чарли лежала на спине и смотрела в потолок. Мысли путались в голове, картины прошлого вновь и вновь возникали перед глазами: лицо мамы, предлагающей печенье, папа, отвозящий её в начальную школу, Кэт с её повседневными рассуждениями о политике, Джей с вечными проблемами. Последняя её частенько подбешивала, но теперь девушка была готова забыть об этом.

Посетителей не было уже два дня. Еду привозили именно тогда, когда Чарли спала. «Они специально?» – думала она, когда обнаруживала поднос с завтраком, обедом, ужином рядом с собой. Затем пациентка садилась на кровати, подкладывала подушку под спину и начинала есть. После она переводила взгляд на стену или ложилась на спину и смотрела на потолок. Раньше Чарли мечтала о покое, времени подумать, но теперь, когда оно у неё появилось, его оказалось слишком много. Да и если раньше самым грустным, что только можно было представить, была плохая оценка, то теперь каждая мысль была мрачнее другой. Девушка упорно старалась удержать в памяти светлые воспоминания, цеплялась за них, но после каждого пробуждения их оставалось всё меньше и меньше. Их будто выкачивали. Чарли могла бы догадаться, но вера в доброту врачей и клятву Гиппократа ослепляла её. Даже при свойственной ей разумности, она не могла допустить, что люди, окружавшие её, были не теми, за кого себя выдавали.