— Хорошо, я поняла тебя. Я помогу с деньгами, если что. Да и пожить она может у нас первое время. Мы переехали за город в частный дом. Места всем хватит, и ты приезжай. Сто лет не была у нас.
— Пока не могу, работы слишком много. Но обязательно воспользуюсь твоим приглашением в следующий раз. Мне бы сейчас дочь пристроить. Сама понимаешь, жизнь в столице стоит недёшево.
— Не переживай так. Всё будет хорошо.
— Ещё раз спасибо большое. Ты очень выручаешь нас.
— Мне несложно. Так, когда говоришь приедет Мила?
— Уже завтра утром. Билеты купила, всё решила и только потом соизволила поставить меня в известность, — посетовала сестра.
— Вспомни себя в молодости. Мы такими же были.
— Ох, не знаю...Сердцем чувствую, не к добру это всё.
— Ты зря себя накручиваешь. Уверена всё не настолько плохо. Поэтому плюнь и забудь. Встретить, наверное, не смогу, но скину адрес. Пусть берёт такси, я оплачу.
— Спасибо, сестричка. Люблю тебя. Платону привет передавай. До свидания.
— Он тоже передаёт привет. Ир, ты только не пропадай надолго, хорошо? И прекращай так много нервничать. Милке давно не пять лет. Справиться со всем сама, да и я на подхвате буду, если нужно будет помощь.
— Постараюсь. Но работы так много, что, сама понимаешь, порой выпадаю из жизни. Всё, не буду больше задерживать тебя. Пока.
— Береги себя. Пока, — я положила трубку и повернулась на бочок, прижавшись к мужу. — Что скажешь?
— А что мне сказать? Ты уже сама все решила.
— Ты не против, что моя племяница будет жить у нас?
— А моё мнение учитывается?
— Любимый, пойми, у Ирины больше никого нет в Москве. Она же изведёт себя, так как все воспринимает слишком близко к сердцу.
— Хорошо, пусть приезжает твоя племяшка. Сколько ей, кстати, лет?
— Девятнадцать.
— Взрослая для тёти, которой всего двадцать шесть лет. - присвистнул муж.
— Ты же знаешь, что я — поздний ребёнок. К тому же Ира очень рано родила, в восемнадцать. Вот и трясется над дочерью, чтобы та не повторила её судьбу, — печально вздохнула я.
— Всё. Разговоры отставить, жена. Я думал, сегодня мы принадлежим друг другу. И ни о ком не будем думать, — снова поймав меня в охапку, муж прижался поцелуем.
— Слушаюсь и повинуюсь, мой любимый муж, — счастливо рассмеялась я прямо в губы Платона.
Но очень скоро мой смех перешёл в страстные стоны. Сегодня ночь была длинной и наполненной волшебством нашей любви.