Я порылась в сумочке, ища студенческий пропуск. Черт! Неужели я забыла его у Степы, когда торопилась на встречу с сестрой? Я быстро пошла в сторону дома своего парня. Он жил неподалеку, поэтому я успею даже вовремя на пары, если потороплюсь прямо сейчас.
Я шустро оказалась внутри многоэтажки и провернула замочную скважину. Что? Не закрыто? Степа освободился с работы раньше?
Я тихо приоткрыла дверь, натыкаясь взглядом на кружевные белоснежные трусы. Ноги неожиданно подкосились, а к горлу подступила тошнота.
Томные вздохи и сиплые голоса.
Отчетливое хлюпанье породило не самые радужные мысли.
Я оперлась об стену, напряженно слушая до боли знакомый голос Валерии. И Степана.
— Когда мы уже официально объявим, что я выхожу замуж? — ласково спросила сестра.
— Совсем скоро, — прерывисто отвечал мой парень, — как только я подпишу контракт с китайцами… не женское это дело… спустись на колени лучше.
Меня била мелкая дрожь, а колени разъезжались в разные стороны, словно отказывались выполнять свою прямую функцию. Я собрала волю в кулак и двинулась в знакомую спальню.
Если это кошмар, то я хочу скорее очнуться. Проснуться в родных объятиях Степана и спешно собираться в университет, потому что мы целую ночь потратили на сериалы.
Они же… не могли так поступить со мной… правда?
— Теперь мне нужно ходить в магазин беременяшек, — гордо сказала она.
— Б-береме…няшек? — выглянула я из проема, едва держась на ногах.
Я не могла поверить своим глазам.
Нет, я не хотела им верить.
Моя родная сестра. И мой парень.
Лежали на кровати абсолютно обнаженными, не стесняясь наготы.
Сердце пропустило удар, а перед глазами будто бы пронеслась вся жизнь.
— Конечно, — утвердительно кивнула Валерия, — беременные женщины ходят в магазин для беременных. Животик-то скоро видно будет.
Она нежно положила ладонь Степы на живот.
— У вас будет… ребенок? — я облизнула пересохшие губы, не веря, что говорю это собственной сестре.
— Может даже два, — зажмурилась Валерия и потерлась головой о грудь любимого. — Мало того, что ты ему не давала, так еще и бросить универ отказалась, чтобы родить ребеночка.
Я дернулась, словно от раскаленной пощечины. Моральная боль была настолько сильной, что переросла в физическую, поэтому меня чуть ли не шатало из стороны в сторону от бессилия.
— Степа, что происходит? — не веря в увиденное, спросила я гневно смотрящего на меня мужчину, который казался таким близким и далеким в это мгновенье.