Саша и Ангелина меня довезли до дома, подняв на тот этаж, с которого я убегала. Позвонили в дверь. Не открывают. Неужто заменили замки?
— Ксю, может, дома никого нет? Поехали к нам.
— Есть, — стучу ногой в дверь. — Открывай, мать пришла, молока принесла.
Дверь распахнулась, и на пороге меня ждал муж. Или экс-муж. В неглаженой рубашке, в мятых штанах, сжимая в руках телефон.
— Все, Ксюш, мы пошли. Пока.
Пара быстро развернулась и пошла на лестничный выход, не дожидаясь лифта.
— Пока, ребята. Спасибо за вечер, и что не дали сойти с ума, — говорила, а сама смотрела в предательские глаза мужа, которые наливались кровью.
Я переступила порог с высокой поднятой головой, не произнеся не слова. А за его спиной — племянница. Моя кровь и плоть. Я ее привела в наш дом и в нашу постель. Сиротку. Не могла ее оставить в том селе, где жила и умерла моя сестра. Как от такого ангела, как она, родилась такая дрянь-дочь? При виде меня крысой шмыгнула в комнату и хлопнула дверью.
— Где ты была всю ночь и что это за шпана с тобой? Ты на часы смотрела?! Я тебе всю ночь звонил. Где твой телефон?
— Всю ночь?! — хмыкаю. — Уверен?
Спокойно, Ксюша. Истериками своими только покажешь, как ты раздавлена.
Подошла к зеркалу. Посмотрела на свои красные и чуть припухшие глаза. А под ними черные следы размазанной туши. Беру лосьон для снятия макияжа, смачиваю вату, провожу по коже.
— Где была, я тебя спрашиваю? — муж смотрит на меня через зеркало, теряя терпение. — Я обзвонил все морги и больницы. Матери твоей позвонил, взбаламутил.
— Где была, там уже меня нет. Как видишь! Или я должна была остаться поздравлять тебя с твоими новыми интересами?
— Давай поговорим нормально! Как взрослые люди. Без твоего сарказма. Ты не на своих тренингах.
— Говори! — лицо начинает дрожать. Время пришло услышать правду. Какая бы она ни была. Кусаю щеку изнутри, смачивая сухой ваткой выступающие слёзы. — Что молчишь? Говори же! Трусишь. В принципе, меня это не удивляет.
— Год назад я случайно понял, что влюбился как пацан в другую. Не думал. И не изменял до этого. Был верным. Семья, дом, дети, жена — все как положено. Но что поделать, тут, — стучит по груди, — не прикажешь. Не мог тебе признаться раньше. У меня предложение, раз ты уже знаешь все. Мы будем жить втроем.
— Ты в своем уме? Слышишь себя? Что ты говоришь? — шмыгаю носом, вытирая слезы, которые текут бесконечно. — В свободных отношениях? Многоженство в нашей семье? Что-то я не заметила, что ты веру сменил. А о детях ты наших подумал? — не выдерживаю, перехожу на крик.