— Отец, ты не против, если я зайду и переоденусь?
— Да, конечно, сын, проходи, делай свои дела, — он ответил даже
не отвлекаясь от монитора. Когда я зашел в ванную комнату с вещами
услышал позади себя сильный хруст. После этого Отец аккуратно вошел
в ванну и очень страшным взглядом смотрел на меня.
— Тебя не украли?
— А должны были?
— Тебя не было в комнате с утра, а дворецкого нашли лежащим у
камина без сознания. Когда он очнулся сказал, что видел как ты
куда-то выходил и был предельно вежлив с ним. Вот и подумал, что
тебя шантажируют и крадут таким образом, вынуждая покинуть
территорию поместья.
— Отец, напомни, сколько мне лет?
— Двадцать восемь в этом году исполняется. Так где ты был?
Я тяжело вздохнул и покачал головой. Если в двадцать восемь лет
этот человек все еще под надзором родителей — то он либо совсем
пропащий, либо тут совершенно нет никакой свободы в стране. Второй
вариант я сразу же отмел, потому что слышал, что другие люди, даже
младше по возрасту гораздо проще уходят в самостоятельную жизнь.
Дмитрий, как же ты мне поднасрал своим поведением, ты бы знал.
Надеюсь, твоя душа упокоилась и ты теперь отдыхаешь.
— Отец, мне двадцать восемь, а ты до сих пор контролируешь мое
передвижение. Но это ладно, другой разговор. Я ночью действительно
вышел на улицу, дошел до сада, вытащил кресло, сел в него и уснул.
Но знаешь что забавно? Никто в саду меня не искал.
— Просто уснул в саду.?
— Представь себе. Видимо, усталость накопилась или просто погода
располагала. В общем, не суть важно. Скажи, пожалуйста, а где наша
гвардия сейчас находится? Правильно ли я понимаю, что сейчас нас
практически никто не охраняет, раз они даже базовый обход не в
состоянии сделать?
На Алексея Нарышкина, великого князя Российской Империи было
страшно смотреть. Мало того, что его выбила из колеи такая
банальная ситуация, он еще и осознал, что в любой момент их могли
атаковать враги рода и им никто бы не смог ничего противопоставить.
В глазах зажглись молнии, а воздух в комнате стал тяжелее. Да что
там в комнате, уверен все поместье теперь дышит с трудом.
— Никто не искал, значит. Понял тебя, сын. Прости, что проявил
такое недоверие, как никак — ты скоро уедешь отсюда и будешь
самостоятельно существовать в академии. На счет того, что ты
сказал, ну, по поводу того, что тебя никто не искал из наемников —
откуда ты узнал это?