– Янка… Ты чудо!
Счастливые воспоминания вновь разбередили старую рану. Я сел, посмотрел на спящую Сабину. Зачем она здесь, в моей постели? Чужая женщина, так и не ставшая близкой, как не старалась. Или я ее не подпускал к себе?
Но пора что-то решать: или жениться на ней или окончательно расстаться. Сердце склонялось к второму варианту, а разум подсказывал, что более верной и преданной жены, чем Сабина, мне не найти.
Вроде все в ней хорошо: красивая, ухоженная, хозяйка хорошая, в сексе умелая. Но холодная она, не греет. Разговаривать с ней не хочется, делиться сокровенным и наболевшим – тоже.
Сабину я знаю с детства. Надменная девчонка в дорогих брендовых шмотках. Папаша – самый крупный в городе ресторатор. Владеет сетевыми ресторанами и кафе. Мы ходили в одну гимназию и наши родители дружили. Моей матери всегда нравилась Сабина. Она постоянно ставила ее в пример, очерняя моих девушек.
– А Сабочка ест аккуратно, не роняет крошки, как твоя Машка из деревни. А Сабочка списывает у меня рецепты твоих любимых блюд, она хорошая хозяйка, в отличии от Оли, которая умеет только бутерброды строгать. Сабиночка читала «Девушку с татуировкой дракона», а Катя читала только букварь в школе.
В результате такой массированной пропаганды я терпеть не мог Сабиночку, которая от меня не отставала. И всю мою жизнь постоянно вертелась рядом.
И еще один нюанс. Сабина, в отличие от Янки-Карамельки, не хочет детей.
– Фигуру портить не буду. От родов задница расширяется, грудь от кормления обвиснет, на коже растяжки останутся навсегда! – Презрительно говорила она. – Дети – они постоянно орут, срыгивают, болеют... Ни за что! Хочешь детей, обратимся к суррогатной матери, пусть вынашивает. А потом две, нет, три круглосуточные няньки наймем. И вообще, не понимаю, зачем эти дети нужны. Хлопот много – выхлопа мало. Пусть беднота плодится, а я для себя жить хочу!
А я мечтал о дочке. Она иногда снилась мне, маленькая девочка с копной русых волос, так похожая на Янку. Девочка тянула ко мне тоненькие ручки и тихо пищала: «Па-а-а-па!» Я прижимал малышку к себе, вдыхал теплый запах ее головки, чувствовал на своей шее гладкую щечку ребенка, и...сон развеялся. Оставались лишь сожаления о несбывшейся жизни.
Не получилось у нас с Карамелькой ребенка. Она сама извелась и меня извела. Как только я не утешал и не уговаривал свою любимую Янку. Ничего не помогало. Десять дней цикла она ходила напряженная, колючая. Не подойти. Ждала, когда можно будет сделать тест. Получала одну полоску и начинались бесконечные горькие слезы и частые истерики. Не знал, как ей помочь, мог лишь утешать, согревать в объятиях, вытирать заплаканное лицо. Лишь в середине цикла Янка становилась собой: веселой, искристой девчонкой, той, которую я полюбил и не переставал любить, несмотря ни на что.