– С чего вы так решили?
– Он стал отстраненным. Чужим. Все время в себе. За двадцать лет брака мы стали одним целым. Понимаешь? Ему не надо говорить, чтобы я это почувствовала. А потом он стал прятать от меня телефон. Однажды пришла Смска, я просто хотела ему принести телефон. Он так бежал, что чуть не упал по дороге. И эти задержки в офисе. Говорит много работы. Скажи, ты ничего не замечала? Может на работе появилась новенькая сотрудница?
– Нет, что вы! Михаил и правда работает целый день. Порой даже на обед не хватает времени. Я с ним постоянно. Не ухожу, даже когда рабочий день закончился. Так что если бы кто появился, – я бы заметила, – из спальни раздается скрип кровати. Оля бледнеет. – Тетя Лена, вы извините. Я хотела сегодня генеральную устроить…
– Там твой Костик? – улыбаюсь. Она кивает. – Что ж ты не сказала то? Я бы не стала вам мешать. Понимаю, – встаю, поправляю юбку и беру сумочку. – Мы в институте с Мишей то же из кровати не вылезали…
Взгляд падает на подоконник, на котором стоит спатифиллум.
Вспоминаю, когда Оля переехала сюда и что я говорила, когда дарила его. Мне становится дурно.
«– Я дарю тебе на новоселье этот прекрасный цветок. Его еще называют «женским счастьем».
Возле горшка лежат часы Миши! Моего мужа! А он снимает их очень редко, перед тем как лечь в постель, или делая работу по дому.
– Откуда у тебя часы моего мужа? – беру их в руку и провожу пальцем по гравировке «любимому»
– Он… – заикается, в глаза боится посмотреть. – Приходил как-то. Забыл, – теребит поясок от халата.
Ну да. Кто ж в обед спит-то!
Меня осеняет догадка. В которую я отказываюсь верить, но факты говорят сами за себя.
У моего мужа любовница! И эта Оля! Я подарила ей свое «женское счастье».
Сама привела в дом, выхаживала ее. К мужу устроила секретаршей. Мы с Мишей помогли вернуть ей квартиру. Чтобы он спал с ней. Здесь. А я так и жила в неведении.
Я пулей несусь к спальне. И лишь взявшись за ручку медлю.
Господи, пусть мне просто показалось, пусть это просто ревность играет во мне.
– Сюда нельзя! Там Костик! Неодетый! – сжимаю в руках часы мужа и стреляю в сиротку взглядом полным ненависти. Приютила на свою голову.
Отодвигаю ее и толкаю дверь.
А там картина маслом. Мой дорогой и горячо любимый муж лежит на кровати, прикованный наручниками к изголовью.