Он покачал головой, но в его глазах мелькнул интерес. Или это
был лёгкий ужас. Пока нельзя было сказать точно.
— Ты странная.
— А ты — табличка Excel, — с хмурой улыбкой ответила она. — Мы
сработаемся. Или нет. Я ещё не решила. Честно говоря, я бы с
удовольствием работала одна. Или с той девочкой из Бразилии,
которая поёт арию, пока рисует инфографику. Но имеем, что
имеем.
Так начался их совместный проект. Не из симпатии. Из
академической необходимости. Куратор просто свёл их вместе с
фразой: «У вас разные стили, но, думаю, что-то получится». А
спорить с куратором в Le Rosey было всё равно что оспаривать законы
гравитации — бессмысленно и чревато падением.
Артём — сын крупного российского предпринимателя, проживавшего в
Женеве с конца девяностых. Вечно выглаженный, словно только сошёл с
витрины дорогого бутика. Сдержанный, как банковская система
Швейцарии. Он не ел сладкое, разговаривал чётко и носил часы,
дороже, чем средняя арендная плата в Цюрихе.
Вика же — воплощение цветного хаоса. Молниеносная в суждениях,
яркая в подаче и с вечной привычкой переводить графики в зверушек.
Она была как интуиция, сошедшая с ума. И при этом — с поразительной
точностью в суждениях.
Всё началось с хаоса. Вика предлагала делать презентацию в
формате комикса, чтобы показать эмоции фондового рынка через образы
— паника в виде рыжего енота с ноутбуком, ожидания — как гигантская
лягушка, затаившаяся перед прыжком. Артём смотрел на неё как на
вирус.
— Ты вообще понимаешь, что такое волатильность? — спросил он с
интонацией, которую можно было бы спутать с сарказмом, если бы
Артём вообще знал, что это такое.
— Конечно понимаю, — оживлённо ответила Вика, приподняв брови. —
Это когда в понедельник ты уверена, что влюблена, а в среду не
можешь вспомнить имя объекта страсти. Или когда утром ты решила,
что брюки — это удобно, а к обеду сидишь в кабинете в платье,
потому что "брюки не раскрывали моего настроения".
Артём медленно перевёл взгляд на неё:
— Ты сейчас серьёзно?
— А ты думаешь, рынок серьёзен? Ты видел NASDAQ в апреле? Это
истерика в трёх актах. Сначала паника, потом надежда, потом снова
паника, только уже в шляпе.
Он вздохнул.
— Ты сводишь экономику к метафорам.
— Я делаю экономику человечной. Тебе просто надо расслабиться.
Хотя бы на 3%. Или хотя бы изображать эмоции, когда я рассказываю
гениальные вещи.